Сегодня я победил. Еще раз. Значимый турнирный бой и вот оно, свершилось, спустя столько лет дед увидел результат и даже пожал мне руку. У меня нет к нему ни большой любви, ни тем более ненависти. Есть приятное тепло от того, что я увидел гордость в его выцветших глазах и благодарность за маму.
— Ты знаешь, Тай, — хрипло говорит дед, — мать твоя когда замуж за этого чёрта собралась, я против был. Кулаком по столу стучал, объяснял, что он ей не пара. Да, хваткий, умный, образованный, но характер! Характер у него поганый! Для бизнеса хорош, а для семьи нет. На меня в молодости был похож, — усмехается он. — А дочка мне все про большую любовь на всю жизнь талдычила. Дети, говорит, красивые будут. И я сдался. Взрослые уже. Своя голова на плечах была. Договор грамотный составил, чтобы Таир ее с голым задом на улице не оставил, и самоустранился. Зачем я им? Они без меня со всем справлялись. Тебя вот состряпали, спортсмена слепили. И ведь больше двадцати лет прожили. А в итоге я прав насчет Салахова оказался. Сердце он моей дочери все же разбил, — дед хрустит пальцами, забитыми татуировками, сжав руки в кулаки. — Если поедет, я ее к себе заберу. Дальше будет видно. Ты здесь сам справишься? Где живешь сейчас? С родителями?
— Съехал недавно. С девушкой живу.
— Самостоятельный, значит. Ну-ну, — чешет гладко выбритый подбородок. — Пока вы себя в порядок приводили, я имел удовольствие познакомиться с твоим тренером. Хороший мужик. Грамотный. Я таких уважаю. От вашего спортивного мира я далек, но суть понял. Чтобы тебе дальше двигаться, нужны бабки. Так?
— Так, — киваю я.
— Будут тебе бабки. Но я уже старый, Тайсон. Сегодня живу, завтра меня нет. Поэтому со мной, уж не обижайся, никаких договоров не будет. Я в компанию твоего отца хорошего человека посажу. Он будет контролировать некоторые вещи. Например, чтобы твоя мать свой процент от бывшего мужа вовремя получала. И чтобы с тобой он договор соблюдал. Не разрывай. От него тут не только ты зависишь. А там жизнь покажет, как оно дальше сложится. Таир хоть и мудак, но все же тебе отец. На личный счет я тебе тоже кое-что переведу. Сам решишь, как распорядиться. Это все, чем я могу помочь.
— Я понял. Спасибо, — протягиваю ему руку.
Дед пожимает своей сухой, но крепкой ладонью. Говорить нам больше и не о чем.
Еще немного помолчав, прощаемся. У меня планы. Юля будет поздно, так что я успею заскочить к Толмачеву, а с ним навестить одного гондона. Потом пусть Самсонова на меня поорет, мы доломаем уже наконец ее диван, когда будем мириться, и купим новый. Но не могу я ситуацию отпустить. Я обязан ответить.
— Поговорили? — Терехов ловит меня на выходе из раздевалки.
— Да. Не могу сказать, что я доволен итогами этого разговора, — признаюсь тренеру. — Даже через посредника иметь дела с отцом мне не хочется. Я пойду, ладно? Меня ждут.
Терехов отступает. Я быстро надиктовываю Юле сообщение, чтобы обязательно позвонила, как будет выезжать. Встречу.
Подхватываю Кира. Добираемся с ним до адреса одного заведения, где сейчас беззаботно бухает ничего не подозревающее тело. Найти его было легко. Соцсети, общие знакомые и вот, я стою, смотрю на черную железную дверь.
Показываем охраннику именные банковские карты, он считывает фамилии, пропускает.
— И чего им в обычных клубах не сидится? — хмыкает друг. — Там столько девочек и бухло ничуть не хуже.
— Здесь, видимо, тщательнее вылизывают их золотые яйца. А вот и наш клиент! — показываю Кириллу на парня в стильном худи, вальяжно развалившегося на диване и потягивающего кальян, а его ширинку мацает элитная телка.
— Ну, привет, — опускаюсь ладонями на низкий столик.
— А я тебя знаю, — щурясь, рассматривает меня в клубах выдыхаемого им же дыма. — Будешь? — тянется к бутылке хорошего шотландского виски.
— Не пью. И тебе не советую. Пойдем.
— Куда? — пьяно отталкивает от себя девушку.
— Поговорить надо. Наедине.
— А этот? — тычет пальцем в Кирилла.
— Его присутствие сильно повышает твои шансы на выживание!
Схватив его за шкирку, тащу к выходу. Удивительно, но охрана выпускает нас без проблем. Строгий контроль работает только в одну сторону.
Швыряю урода в снег. Он легко падает. Так даже неинтересно. Я же хочу насладиться процессом. Поэтому луплю носком кроссовка ему по голени.
— Ммм, — застонав, хватается за ногу. — Да тебя закопают люди моего отца! — начинает прикрываться.
— Прямо как с одной девочкой из интерната, да? Ты ее изнасиловал, а папа тебя прикрыл! Отработанная схема. Ничего. Сейчас сломаем!
И хорошо поставленным ударом ломаю ему нос.
Ааа!!! Кайф!
Серия по ребрам. В солнечное, в живот и коленом на яйца без всякого чувства солидарности.
Давлю сильнее. Он скулит.
— Еще немножко, и на тебе ваш род прервется.
— Чего ты хочешь? — хрипит ублюдок, булькая собственными слюнями.
— Чистосердечного признания. Как все было на самом деле?! Ну! — резко встав, ставлю ногу ему на горло. — Сука, я же грохну тебя сейчас! — пугаю его. — А у меня тоже папа есть. И меня тоже прикроют! Говори!
Кир снимает на свою трубу, а хлюпающее, всхлипывающее и хрипящее тело под моим кроссовком вываливает все, что случилось тогда в интернате на самом деле. И мне все больше хочется надавить ему на горло, чтобы он остался тут, в этом сугробе.
— Все! Это все, — ноет тело.
Реально ноет. Страшно ему. Слезы текут.
— Бля, он обоссался, — брезгливо морщится Кирилл, фиксируя на камеру мокрое пятно на светлых штанах парня. — Поздравляю, — издевательски ухмыляется Толмачев, — ты теперь звезда. Лайки и комменты летят со скоростью света. Представляешь, какой резонанс будет к утру? Такое папочка точно замять не сможет.
— Урроды, — скулит чмо. — Вас достанут! И телку эту беспризорную по кругу пустят!
— Тай! — орет Кир, но я уже не остановлю кулак, летящий в башку ублюдку.
Он отключается. Толмачев берет меня за куртку и тащит к машине. Швыряет мое колотящееся в бешенстве тело в салон, а сам возвращается и проверяет, не убил ли я урода.
Такое не дохнет! Очнется уже звездой и ляжет в соседнюю палату с моим папочкой.
Телефон в кармане разрывается.
Юля…
— Салахов, ты с ума сошел?! — кричит она.
— У меня был выбор?
— Да, Тай! У тебя был выбор! Я же просила тебя!
— А я тебя услышал, но в данном случае сделал так, как посчитал нужным. Вступился за свою девушку.
— Придурок! — на эмоциях кричит она.
— Знаю. Но ты же меня таким любишь. Правда?
Кирилл садится за руль, показывает мне большой палец вверх. Нормально все с телом. Сказал же, жить будет.
