— Ты хочешь, чтобы я блеванул? — прикидываю, что молодых преподов в универе почти нет. Костяк составляют, что называется, женщины, умудренные опытом.
— Это будет весело, — угорают пацаны.
— Океей, — тяну гласные, закатывая глаза. Проиграл, надо отдуваться. Хорошо, хоть в условия поставили только противоположный пол. Иначе я бы их поубивал нахер.
Стою, прислонившись плечом к стене, жду. И парни вместе со мной. Как назло, в эту часть коридора ни одному преподавателю не надо.
— У нас следующей парой история, — прикидываю я. — Если сейчас никто не объявится, отдам желание на ней.
Никто не объявился и это очень хорошо, потому что историю сегодня будет читать вполне себе ничего такой преподаватель. Ей лет тридцать пять примерно. Вполне современная, интересная женщина. Она вышла к нам на замену, но я слышал, что ее хотят оставить.
Интересно, после моей выходки сама не сбежит?
Входим в аудиторию, парни рассредотачиваются по своим местам и тихо наблюдают за мной.
— Добрый день, — подхожу к столу преподавателя.
— Добрый. Вы что-то хотели…?
— Кит, — подсказываю ей, всматриваясь в ухоженное лицо и напомаженные губы.
Уговариваю себя, ведь это лучше, чем случайный препод за пятьдесят. Меня бы точно вывернуло, а так, главное не подавиться дешевой помадой.
По аудитории пробегается шепот. Даже девчонки притихли, наблюдая за происходящим.
Выдыхаю, наклоняюсь, фиксируя ладонями лицо исторички, и впиваюсь поцелуем в приоткрытый от удивления рот, всовывая в него язык так, чтобы это видели все. Она не дышит, все еще пребывая в шоке, а я плавно отстраняюсь и тыльной стороной ладони вытираю свои влажные губы от ее помады.
Секунда.
Аудитория взрывается свистом и воплями. Историчка подскакивает со стула и врезается ладонью мне в щеку. Народ затихает от звука пощечины. Я равнодушно пожимаю плечами, разворачиваюсь и иду на свое место.
— Дайте воды кто-нибудь, — прошу у пацанов.
Во рту все еще стоит неприятный вкус ее помады. Лада у меня вкусная девочка и губки у нее офигенные, а это вообще не мое. Чужая женщина с чужим запахом, но было забавно. Эмоцию выдала шикарную. Щека только горит до сих пор.
До меня долетает бутылка воды. Полощу рот, делаю несколько глотков. Преподаватель возвращается к нам вместе с деканом. Указывает наманикюренным пальчиком на меня. Я салютую в ответ. Декан хмурится, думает с минуту, что-то говорит ей на ухо и уходит. Надувшись на несправедливость, историчка все же берет себя в руки и лишь иногда срывающимся голосом начинает начитывать тему.
В следующем перерыве я отыгрываюсь и Вит тащит свою задницу в деканат, приглашать на свидание секретаря, ровесницу нашей исторички. И эти уговоры должны принести результат, только тогда желание будет засчитано.
Даю ему время на его выполнение. После лекций дожидаюсь Ладу и везу ее в торговый центр. Хотела она мороженого? Будет ей и мороженое, и новые шмотки. Главное, не сдохнуть со скуки.
Останавливаюсь у ближайшего ларька. Покупаю бутылку воды и под ее удивленным взглядом еще раз полощу рот и делаю несколько глотков.
— Ты чего? — не понимает «сестренка».
— Да так, — морщусь, делая еще глоток и заворачивая на парковку ТЦ. — Не крась губы, когда со мной.
— Почему? — удивляется Лада.
— Просто не крась! — рычу в ответ и выхожу из машины.
Глава 23
Лада
Ходить с ним по магазинам оказалось довольно забавно. Он даже выдавал минутки юмора. Это правда было в стиле Кирилла Толмачева, но, когда я отворачивалась, ловила в зеркалах бутиков его улыбку.
Оставив покупки в машине, Кит со скорбным лицом ведёт меня в кафе с самой наибанальнейшей вывеской: "Мороженое".
Выбирает столик, делает заказ, складывает руки на столе, сцепив в замок пальцы, и пристально смотрит на меня.
— Что? — сдаюсь, не выдержав игры в гляделки.
— Объясни мне, какой в этом смысл? — он позволяет официантке расставить на столике наш заказ.
— Не совсем понимаю твой вопрос, — с удовольствием погружаю ложку в крем-брюле с топингом из соленой карамели и отправляю в рот.
Кит не притрагивается к своему десерту.
— Вот мы ходили с тобой по магазинам. Это я могу понять. Я должен тебе гардероб. Зачем тратить время на остальное? Тупо сидеть в кафе или шляться по улицам за ручку? Это время можно провести гораздо приятнее.
— Гулять и есть мороженое тоже приятно. Твоё, кстати, скоро растает.
— Аппетита нет, — морщится он, отодвигая от себя стеклянный стакан с шоколадными шариками и грецким орехом так, будто у него там огромная жаба, а не подтаявшая вкусняшка.
— На свиданиях люди обычно разговаривают. Узнают друг друга лучше, — поясняю Кириллу.
— Тебе то откуда знать? У тебя не было ни одного. В книжках своих прочитала?
— Даже если так, что в этом плохого? Вот что ты любишь читать? — цепляюсь за это, чтобы раскрутить его на разговор.
— Что эта информация тебе даст? — Толмачев продолжает отвечать вопросами на вопросы.
— Кит! — раздражённо закатываю глаза и топаю ногой под столом. — Просто ответь. Я ведь ничего сверхъестественного сейчас не спросила.
— Качественную фантастику, историю... — задумавшись, постукивает пальцами по столу, — стихи.
— Стихи? — неприлично приоткрываю рот. Не ожидала.
Кирилл только пожимает плечами и отворачивается к окну. Долго смотрит на проезжающие мимо кафе машины, на редких в это время суток прохожих.
— Теперь ты можешь меня о чем-нибудь спросить, — подталкиваю его к общению.
— Все, что мне нужно о тебе знать, я знаю, — не глядя на меня, отвечает Толмачев.
— Да? И что же ты знаешь? — кладу в рот еще ложку мороженого и облизываю губы. Он залипает на этом жесте. Пошло ухмыляется и отвечать не собирается. Ладно. Возвращаю его к предыдущей теме. — А какие стихи ты больше всего любишь?
— *Ты чужая, но любишь,
Любишь только меня.
Ты меня не забудешь
До последнего дня.
Ты покорно и скромно
Шла за ним от венца.
Но лицо ты склонила —
Он не видел лица.
Ты с ним женщиной стала,
Но не девушка ль ты?
Сколько в каждом движенье
Простоты, красоты!
Будут снова измены…
Но один только раз
Так застенчиво светит
Нежность любящих глаз.
