Подрагивающими пальцами вожусь с его ремнем. На этом все. Моя смелость падает в обморок и дрыгает лапками в воздухе. Дальше Кит справляется сам. Я только слышу, как грохочет его ремень оглушая меня в тишине комнаты, и как падают где-то в стороне от меня его штаны.
— Это… это то, что я думаю? — сглатываю, ощущая бархат горячей кожи в районе низа живота.
— Угу, — кивает Кит и демонстрирует свои слова, потеревшись об меня членом. Только открываю рот, чтобы выдать свое паническое «мама», как он хмыкает и занимает мой рот уже привычным способом.
Целует губы, подбородок. Оттягивает назад голову за волосы и оставляет влажную дорожку на шее. Дует на нее. Холодок проходится по всей коже, а внизу живота сосредотачивается все больше жара.
Берет за руку, подводит к кровати и помогает лечь.
— Я забыл кое-что. Сейчас вернусь. Никуда не уходи и не смей снимать повязку.
Прикрываюсь руками, лежу испытывая то самое невыносимое желание, что уже приключилось со мной после рассказа Толмачева о том, как он мастурбировал в душе.
Кит возвращается в комнату, чем-то гремит, что-то роняет, тихо матерится.
— Что ты делаешь?
Вместо ответа, что-то плюхается рядом со мной на кровать, заставляя вздрогнуть.
— Резинки в рюкзаке забыл. Дети нам точно ни к чему, а я не уверен, что способен сейчас себя контролировать.
Мой старенький матрас продавливается, и я чувствую всего Толмачева на своем теле. Его наглые, вечно усмехающиеся губы обхватывают по очереди соски, их обжигает прикосновениями язвительного языка. Кит наполняет меня своим запахом. Живот сводит судорогой и кажется, что внутри меня вот-вот разорвется наполненный живым огнем пузырь. Я просто сгорю заживо, превращаюсь в горстку пепла.
Он давит коленом на мои бедра. Разводит их в стороны, гладит пальцами между ними. Чтобы стыдно не застонать, сама ищу его губы и впиваюсь в них. Он отвечает. Отстраняется и шуршит, видимо, упаковкой от презерватива.
Я думала, сейчас вернется. Снова прижмется ко мне и поцелует. Так, наверное, было бы легче, но Толмачев не был бы таковым, не заставь от меня сгорать не только от возбуждения, но и от смущения.
Кит сгибает в коленях мои ноги и так разводит их шире в стороны. Я чувствую, как открыта перед ним. Чувствую, как он смотрит прямо туда. Ерзаю попкой по покрывалу.
Неловко, волнительно, так по-взрослому.
Закусываю губу, чувствуя его головку, медленно двигающуюся у меня между ног.
— Кит… — выдыхаю его имя. Звук собственного голоса кажется безумно далеким и чужим.
— Ныряем, сводная, — усмехается он, а я кричу, чувствуя резкую боль внизу живота и наполненность внутри, не дающую прийти в себя.
Дышу носом, сжав зубы и впившись пальцами в простыню. Понимаю, что кричала не столько от боли, сколько от сиюсекундного страха этой самый боли. Внизу живота горит, словно тот самый пузырь повредился и пламя сочится из него, проникая под кожу и вглубь меня.
— Отдышалась? — его губы касаются моих и давление внутри становится сильнее. Кит закидывает на себя мои ноги и начинает плавно двигаться. — В первый раз ты вряд ли поймаешь весь спектр тех самых ощущений, но потом будет хорошо. Я покажу.
А я ни на чем не могу сосредоточиться. С завязанными глазами все чувствуется гораздо острее. Каждое его движение, каждый поцелуй на грани. А внутри все горит. Между ног влажно и пошло хлюпает. Мне кажется, я чувствую даже рельеф члена сводного брата. Я чувствую, как он кончает. Каждый толчок спермы. Каждый его хриплый стон и скрип зубов. Его пальцы, размазывающие влагу по моим складочкам. Его зубы, смыкающиеся на моем соске и новый стон, когда я судорогой сжимаю его член внутри себя. Мне жарко. Пузырь во мне все же лопнул до конца, заполняя меня коктейлем из боли и удовольствия. Не думала, что смогу его получить сейчас, но Кирилл нашел рычажки и выключил меня из реальности секунд на десять.
Снял повязку, лег рядом, оставив на губах легкий поцелуй.
— Я же сказал, — довольно посмеивается он, — пять секунд боли и море удовольствия.
Поворачиваюсь на бок. Рассматриваю его красивое, расслабленное лицо.
— Кит, — тихо зову.
— М?
Мне так хочется сказать. До щекотки в районе солнечного сплетения.
— Я люблю тебя, — признаюсь парню.
— Так было задумано, — хмыкает он и больше ничего не говорит.
Глава 28
Лада
«Кит, ты где? Что происходит?» — решаюсь написать ему в воскресенье, когда он в очередной раз не взял трубку и вообще никак себя не обозначил после случившегося между нами.
Телефон долго молчит. Я успеваю приготовить легкий ужин и убрать его в холодильник, потому что не лезет. Принимаю душ, готовлю одежду на завтра для универа и проверяю тетради.
Снова смотрю на телефон. Может маме позвонить? Вдруг случилось что-то, а я и не знаю. Но тогда мама обязательно позвонила мне сама. И я терзаю себя вопросами, почему Толмачев так себя ведет. Все было так ужасно? Но чего он ожидал, если для меня все было впервые? Да даже если так, это разве повод игнорировать?
Отчаянно швырнув на гладильную доску брюки, пинаю ее ногой и роняю на шкаф. Утюг скатывается, падает на пол, и пластиковая часть с него отлетает. Она клееная-переклеенная раз десять уже. Вздохнув, кое-как прикрепляю ее на место и все поднимаю.
Включаю утюг, раскладываю на доске брюки и телефон, наконец, оживает. Едва снова не уронив гладильную конструкцию, кидаюсь к нему и читаю на экране короткое сообщение:
«Занят»
Писать ему в ответ не хочется. У меня все же есть гордость и плевать, что обида топит от такого внезапно изменившегося отношения. Я что, попала в дурацкий список тех девушек, которые интересны, пока с ними не переспишь? Или что это вообще такое? Я не понимаю! Но писать и звонить ему точно не стану. Занят? Пусть не отвлекается!
Принимаюсь остервенело наглаживать брюки. Телефон в этот раз звонит.
— Освободился уже? — тянусь рукой к трубке. — Мама, — вздыхаю, увидев надпись на экране.
Быстро смахиваю предательски выступившие слезы, натягиваю на лицо улыбку и преувеличенно бодро отвечаю:
— Привет.
Ставлю на громкую, чтобы совмещать разговор со своими делами.
— Привет, доченька. Как дела? — спокойно спрашивает она.
Завязывается обычный разговор матери с дочерью, которая решила жить самостоятельно. Обсуждаем предстоящий ремонт, свои пожелания и немного говорим об учебе.
— А Кит дома? — спрашиваю я между прочим, стараясь быть равнодушной.
— Я думала вы проводите выходные вместе, — отвечает мама и я ловлю в ее голосе тревогу, а заодно понимаю, к чему на самом деле возник этот звонок.
