— Нет, — кручу головой. — Не проси его, пожалуйста. Я сама разберусь. Ладно? Дай мне еще немного времени.
— Конечно, — она целует меня в лоб и уносит тарелку с остатками еды. Они комом стоят в горле, перемешавшись со слезами.
Ненавижу его! Растоптал! Унизил! Все разрушил!
Как же больно…
Сжав зубы, утыкаюсь лицом в подушку. Плачу, сплю, снова плачу, смотрю какой-то фильм, ем мамин куриный суп с маленькими макаронами в форме машинок, цветочков и разных животных, как она готовила мне в детстве. Смотрю на свою полку с книгами. Не буду больше их читать. Они лгут. В этом Кирилл был прав. Глупые книжки о любви, которой не существует.
Во мне зарождается новая эмоция — злость. Она требует выхода, и я встаю, иду за мусорным пакетом. Под удивленным маминым взглядом скидываю все книги в него. Они не виноваты, я знаю. Мне больше некуда деть то, что загорелось внутри. Сказки о драконах и принцессах, о магических академиях, о любви, за которую готовы умереть даже самые темные существа вымышленных миров — все это мне больше не нужно.
Звонок заводится трелью так неожиданно, что я роняю одну из самых любимых книг прямо себе на ногу. Она приземляется на ступню уголком корешка, словно отомстив мне за такое жестокое обращение с ее «подружками». Схватившись за ногу, кусаю губы, тихо поскуливая. Замираю в самом нелепом положении, увидев того, кто к нам пришел.
— Привет, — улыбается наш преподаватель по английскому.
На нем вместо костюма простые черные джинсы, белая футболка и куртка. Хлопая влажными ресницами, неприлично смотрю прямо ему в глаза.
— Здравствуйте, Алексей Олегович, — вспоминаю, что надо поздороваться.
— Вне универа можно просто Алексей. За что ты так с ними? — смотрит на местами порванный мусорный пакет с книгами.
— Там нет ни слова правды, — а сама наклоняюсь, поднимаю одну из книг, ту самую, что упала мне на ногу, и бережно прижимаю к груди.
— Книги созданы для иного, — он подходит ближе и начинает вытаскивать их из пакета. — Сюда? — кивает на полку. И я все еще ошарашенно киваю в ответ. — Они учат нас, — он ставит их по одной на место, — Развивают фантазию. Погружают в эмоции. Помогают выплакать свою боль. Или погружают в воспоминания. Они помогают формировать мечты. Развивают. Дарят отдых. Поддерживают, когда мы одиноки. Настоящие друзья, которые не предают, — как загипнотизированная, слушаю его голос. Он капля за каплей просачивается внутрь меня, действуя, как хорошее успокоительное. Удивленно моргаю лишь когда на полку встает последняя книга, та, что я держала в руках.
Алексей Олегович улыбается, шуршит пакетом, комкая его.
— Собирайся. Мы идем гулять.
— Мы?
— Да. У тебя десять минут на сборы. Если что, там холодно. Я пока с мамой твоей пообщаюсь, — он выходит из моей комнаты. Смотрю на закрывшуюся дверь, на полку с книгами, снова на дверь. Еще раз моргаю и иду к шкафу.
Вытягиваю оттуда белый свитер. Сердце сжимается. Мой гардероб состоит из вещей, купленный Кириллом. Этот чертов сводный даже тут меня не отпускает! Он везде! В голове! На дурацких полках!
Иду в мамину комнату и ищу в ее шкафу, что могло бы мне подойти. Вешаю на плечо ее длинный серый свитер. Брюки ищу дольше. У меня немного шире бедра и побольше попа. Были стрейч… нашла! Она все равно их не носит, а мне должны подойти.
Переодеваюсь в ее же комнате и куртку беру тоже ее. Старенькая. Да и плевать. Зато пахнет мамой, а не Толмачевым.
Выхожу на кухню. Мамочка, увидев меня одетую для прогулки, улыбается.
— Спасибо вам, Алексей, — говорит моему преподавателю.
— Не за что пока. Мы недолго. Я приведу ее домой. Не беспокойтесь.
По очереди обуваемся в нашей маленькой прихожей, выходим в подъезд. Он идет чуть впереди, иногда оглядываясь и проверяя, спускаюсь ли я следом. Выходим из подъезда. Я вдыхаю свежий воздух, успевший насытиться особенной морозной сладостью. Голова начинает кружиться. Я так долго не выходила. Даже окно не открывала. Алексей Олегович терпеливо ждет, пока я надышусь. Предлагает мне согнутую в локте руку для опоры.
— Держись. Сегодня подморозило и даже голый асфальт местами скользкий. Да и ноги быстро устанут с непривычки.
— Почему? — несмело опираюсь на его руку.
— Потому что я уверен, ты провела все это время в кровати, — спокойно, без упрека отвечает он.
— Я болею, — вспоминаю свою маленькую ложь.
— Эту болезнь не вылечит постельный режим. Давай я сразу проясню. Так вышло, что я в курсе того, что произошло. Так что при мне можно не изображать последствия высокой температуры или любой другой диагноз, который ты там себе нарисовала.
— Тогда я совсем не понимаю, зачем вы здесь, — останавливаюсь. Идти и правда тяжеловато. Ноги вроде передвигаются, но будто не по земле, а в воде. Чувствуется постоянное сопротивление.
— Подумал, тебе не помешает компания, — пожимает плечами и мягко тянет меня за собой.
Мы снова идем по улице. Я смотрю по сторонам и смакую на языке свежий воздух. Присутствие Алексея Олеговича на меня совсем не давит. Должно бы. Мало того, что посторонний взрослый мужчина, так еще и преподаватель, но я почему-то ничего такого не ощущаю.
— Не замерзла? — он останавливается возле кофейного киоска. Запах дотягивается даже сюда и дразнит ноздри.
— Нет. А вы? — спрашиваю и тут же прикусываю язык.
— Идем, — тянет меня за руку в киоск.
Покупает для себя кофе, а мне ароматный чай с бергамотом. Дальше идем, потягивая каждый свой напиток из стаканчиков, и глядя, как мимо проезжают машины. Разворачиваемся, идем по тому же маршруту в обратную сторону.
— Кирилл тоже не появляется в университете, — Алексей Олегович нарушает такую классную тишину, разбавленную шуршанием шин по дороге и шагами редких прохожих.
— Не хочу о нем говорить.
— Я и не собирался углубляться, — легко отвечает он. — Завтра у меня лекция утром, а потом я за тобой заеду и кое-куда отвезу. Домашнее задание на сегодня: составить письменный диалог с развернутой, убедительной аргументацией по теме последней лекции, на которой ты была.
— Вы серьезно? — я аж спотыкаюсь. Клюнула бы носом, если бы Алексей Олегович не удержал.
— Вполне. Завтра приеду, проверю. Кто-то же должен спасти твои книги от очередного полета в мусорку, — смеется он и я впервые за эти дни немного неловко и смущенно, но улыбаюсь.
Глава 31
Кит
Мышцы ноют. Перегрузил. Пот щиплет глаза. Майка давно валяется где-то на полу. Да у меня даже шорты по резинке мокрые.
Смотрю в большое зеркало нашего спортивного зала на свою откровенно заебаную рожу. Две недели. Две херовы недели я горю, наверное, с утроенной силой. То, что стало привычным за четыре года, такая херня в сравнении с тем, что творится в моей башке сейчас. Наложилось. Так не должно было быть. Это не по плану! Как-то он криво сработал. Вместо матери я теперь по ночам вижу шокированный взгляд Лады и каждый раз ее образ ускользает, стоит попытаться его коснуться.
