Обжигающе горячее солнце проникает в мою комнату через окно. Ткань платья под его лучами серебрится, как первый снег, и отражается в карих глазах Саркиса. Мне становится жарко от его пристального взгляда. Вместе с тем по всему телу волнами проходится озноб, будто на мою разгорячённую кожу и правда прямо среди лета падают снежинки. Распущенные, завитые на концах волосы щекочут частично открытую спину. Мне кажется, я покрылась мурашками от макушки до кончиков пальцев на ногах. Мой будущий муж сейчас спалит меня дотла, и до ЗАГСа мы не доедем.
Молчим, просто разглядывая друг друга.
На нём дорогой костюм. Чёрная классика. Белая рубашка под пиджаком. Начищенные до блеска туфли. Ему идёт. Но мне в память врезался совсем другой образ. Тот самый, с нашей первой встречи. Взъерошенный, в кожаных штанах, небрежно выдернутой из-под них футболке, в куртке с логотипами спонсоров и мотоклуба, с полыхающим огнём гнева и раздражения в глазах, который чуть позже превратился в вызов, направленный на меня.
Я рада, что увидела его тогда именно таким. Теперь точно знаю, какой Сар настоящий. Этот лоск, что пытается навязать ему отец, дабы парень соответствовал нашему кругу, делает его искусственным, заковывает в рамки.
Саркис, как и я, ненавидит искусственно созданные границы. Его делает свободным его мотоцикл, а меня — моя музыка. Поэтому мы поняли друг друга в тот день, когда я впервые играла при нём.
Как мы будем уживаться на одной территории, я пока так и не смогла себе представить, но прямо сейчас мне до порозовевших щёк приятен неподдельный восторг в его глазах. А костюм… Костюм, это всего лишь мишура. Он сбросит его при первой же возможности и снова станет собой. Дерзким, невыносимым, наглющим до зубного скрежета мальчишкой в кожаных штанишках!
— Дети, нам пора ехать, — напоминает моя мама.
Саркис вздрагивает и кивает ей.
— Мам, не забудь скрипку, — прошу её.
— Уже в машине. Сар, предложи невесте руку, — подсказывает ему будущая родственница.
— Да, конечно.
Он делает шаг ко мне и протягивает ладонь. Вкладываю свою. Крепко сжимает и ведёт меня из комнаты. Непривычно грубоватая кожа на руках трёт мою ладошку, вызывая новую волну мурашек. Я с ними сроднилась в последнее время. Впору давать имена. Вот, на затылок сейчас побежали Федя, Машенька и Ариша. А в самый низ живота скатились Оленька и Костик.
Саркис косится на мой тихий смех.
Это нервы. На фоне того, что я последний раз ела вчера где-то в обед и прошлую ночь почти не спала, в голову лезет просто невероятная дичь. Главное, ему не рассказывать. Иначе до конца нашей семейной жизни гад будет стебать и меня, и моих мурашек. А в их регулярных перебежках по моей коже виноват именно Сар.
Будущий муж помогает мне сесть в машину. Поправляет подол платья. Обходит и садится в салон с другой стороны. Впереди водитель и мой отец. Остальные в машине сзади.
С лёгким толчком в грудь трогаемся с места. А может это моё сердце от страха попыталось сбежать, но ударилось о рёбра и вернулось на своё место. Теперь жалобно трепыхается там. Саркис сжимает ладони в кулаки. Расправляет пальцы и снова сжимает до хруста. Тоже нервничает. Облизывает пересохшие губы.
— Владимир Денисович, воды нет случайно? — обращается к моему отцу, положив ладонь на спинку сиденья.
— Что, хорошо вчера погуляли? — папа протягивает ему запотевшую бутылку минералки.
— Нормально, — Сар откручивает крышку и жадно делает глоток за глотком.
То есть пока я не спала, он развлекался? Супер. Федя, Ариша и прочие мурашки перестают носиться туда-сюда, застыв на своих местах от вопиющей несправедливости.
Меня, вообще-то, тоже звали! Девчонки предлагали устроить девичник, но родители категорически запретили и я, как дура, просидела в своей комнате вместо того, чтобы искупаться в прохладной воде и выговориться подругам.
А этому… этому… Ему можно, значит?!
Родители изначально так видели нашу совместную жизнь? Он мужик, ему можно. А мне: сиди дома, готовь ужины и стирай его трусы. Так, что ли?
— Не сопи, — нагло посмеивается Саркис. — Даже стриптизёрш не было. Парни предлагали, конечно, но я не поддался, — хитро щурится он.
— Я в тебе и не сомневался, — вместо меня отвечает папа.
Он просто не видит сейчас выражение лица моего будущего мужа. На нём читается совсем другое, приправленное открытым, форменным издевательством!
Да и пусть! Будто мне есть до этого дело.
Фиктивный брак. Никто никому ничем не обязан. Главное, изображать счастливую пару при родителях. Поэтому выдыхаем и любуемся красивейшим зданием ЗАГСа, к которому мы как раз подъезжаем.
Ой, мамочки…
Саркис неожиданно берёт меня за руку, поглаживает тыльную сторону ладони большим пальцем. Вопросительно смотрю на него, стараясь проглотить собственный пульс. На его крепкой шее тоже быстро-быстро дёргается толстая вена.
— Всё будет хорошо, — шепчет он.
Водитель останавливает машину. Отец выходит первым. Следом Саркис. Он же открывает мне дверь и подаёт руку.
Ставлю ноги на тротуар. Асфальт кажется мягким и совершенно неустойчивым, но парень продолжает аккуратно тянуть меня за руку. Вынужденно доверяюсь и выхожу на яркое солнышко. Платье тут же начинает искриться и переливаться. Сар щурится. Из его карих глаз мило стекает слезинка. Он стирает её кулаком, дёргает головой.
— Какая ты… ослепительная, — от него это звучит очень двусмысленно.
Моргнув, ловит ладошку сестрёнки, второй продолжая сжимать мою. Родители идут вперёд. Мы втроём следом за ними.
Голова кружится. Меня бросает то в жар, то в холод.
— Я не готова, — прикусываю язык. На нервах выдала вслух то, что вернулось в мои мысли.
Саркис останавливается в прохладном холле. Мягко отпускает ладошку Анаит и разворачивается ко мне. Панику скрыть становится очень сложно.
— Стеф, — касается пальцами моей щеки, — мы же договорились. Помнишь?
— Дети, ну вы чего там? — торопит мама. — Нас ждут. Потом фотосессия по таймингу. Мы должны всё успеть.
И меня отпускает. Это же и правда не наша с ним свадьба. Это для родителей. Они придумали всё «от» и «до». Дурацкий тайминг. Если я однажды буду выходить замуж по-настоящему, всё будет точно не так, как сейчас. Мы уедем подальше. Распишемся где-нибудь на берегу океана, чтобы больше никто не знал. Без всяких расписаний и обязательных улыбок малознакомым людям.
Поднимаемся по лестнице. Я опираюсь одной рукой на ладонь Саркиса. Второй скольжу по резным перилам. Анаит идёт рядышком, придерживая подол платья как настоящая принцесса.
Мне кажется, в детстве я была такой же. Как жаль, что люди, когда-то подарившие мне сказку и шанс заниматься любимым делом, собственными руками всё рушат. Ане повезло. Брат никогда так не поступит с ней. Не знаю, откуда у меня эта уверенность. Просто знаю.
