Режу помидоры, стараясь сделать ровные кубики. Хочется, чтобы было хотя бы красиво, потому что вкусно будет вряд ли.
На кулинарные курсы записаться, что ли? Папа мне художку предлагал, а вот надо было совсем другое. Что-то вроде: «Быт. И с чем его едят»
Рассматриваю дело рук своих. Вроде ничего так получилось. Аккуратненько. Значит есть шанс, что однажды на мою еду можно будет не только смотреть, но и есть.
Что там дальше?
Заглядываю в телефон.
Угу. Взбить в миске яйца. Окей. Где посуда, я уже знаю. Достаю пиалку, вилку и сразу сковородку. Пробую разбить яйцо о край пиалы, как показано в инструкции. Не получается. С ножом выходит лучше, только дурацкая скорлупа попадает в белок. Выковыриваю её пальцами, повторяю процедуру, надеясь, что всё вытащила. Взбиваю вилкой. Обжариваю помидоры, засекая время на таймере. Они дают сок, и когда я выливаю в сковороду яйца, смесь приобретает красивый красноватый оттенок.
— Вау! — подпрыгиваю от радости. — Да я герой!
Закрываю крышкой и снова засекаю время. Снимаю свой шедевр с плиты и едва не пищу от восторга. Получилось! Ура-ура-ура!
Самооценочка ползёт вверх.
Улыбаясь, рву укроп для украшения и ставлю варить кофе. С кофеваркой всё как-то проще и понятнее, чем с плитой.
Теперь ещё кое-что сложное. Надо поднять полуголого Саркиса. Нам же к врачу, а время уже около одиннадцати.
Заглядываю в комнату, а сама смотрю куда угодно, только не на кровать. Хватает секунд на пять. Бросаю взгляд на мужа и тут же отворачиваюсь всем телом.
Он издевается?!
Пока я воевала с его завтраком, Кис успел перевернуться на спину. Теперь помимо того самого синяка, пресса, который до колючек в пальцах хочется потрогать, мне довелось лицезреть его эрекцию, оттянувшую чёртовы трусы.
«Понятно, чего они сползли» — ворчу я про себя. — «Не умещается!»
— Жен-а-а, — хрипло тянет проснувшийся гад и шуршит простынёй. — Ты чего отвернулась?
— Шкаф у тебя симпатичный, — по инерции бурчу, поворачиваясь к фиктивному мужу. Укутался, слава богу. Хотя тонкая ткань самый выдающийся рельеф всё равно не особенно скрывает, но мне так спокойнее. — Как ты себя чувствуешь?
— Не понял ещё. А чем у нас пахнет?
— Завтраком, — гордо отвечаю.
— Ммм… — закатывает глаза и облизывает пересохшие губы.
— Вставай, Кис. Нам на рентген надо, за больничным тебе, а потом придётся сразу к Анаит ехать. У нас сегодня занятие, — выкладываю ему план на день.
— Стеф, да какая на хрен поликлиника? Не смеши. Ещё я свой выходной на посиделки в очередях не тратил. Давай сразу к Ане.
— Нет, — упираюсь, решив во чтобы то ни стало показать его врачу. Не хочу снова просыпаться среди ночи от каждого шороха. — Мы идём в эту вашу районную поликлинику.
— Какая у меня строгая жена, — смеётся он и тут же стонет, схватившись ладонью за бок.
Перепугавшись, подскакиваю к нему.
— Кис, — молчит. — Кис, блин, что такое? Тебе плохо?
Эта сволочь улыбается, открывает глаза и подушечками пальцев касается моей щеки.
— Я убью тебя! — обещаю мужу.
— Зачем нам тогда идти в поликлинику? — смеётся он. По глазами вижу, что всё-таки больно.
— Стеф, — ловит за запястье и тянет, вынуждая сесть рядом с ним на край кровати, — давай никуда не пойдём? Есть одно очень крутое лекарство. Помогает от всех болезней, — убирает за ухо мои волосы и вновь скользит тёплыми пальцами по щеке.
— И какое же? — застываю, забыв оттолкнуть его наглую руку, уже рисующую щекотные круги на моём предплечье.
— Поцелуй, — тихо отвечает он. Голос снова сел, в карих глазах появилась тьма, а его прикосновения вдруг стали ощущаться мной совсем иначе.
Кис ведёт по моей руке вверх. Заводит ладонь на затылок и аккуратно тянет на себя.
— Стой, — прошу, тормозя его в миллиметре от прикосновения. — Мы же соседи, помнишь? — звучит как-то совсем неуверенно, будто я и сама в это уже не очень верю, просто цепляюсь.
— Нет, — качает он головой. — Я всё забыл. Вчера головой сильно ударился. Пожалей меня, — хлопает тёмными густыми ресницами.
Глава 30
Саркис
Поджав губы, жена продолжает меня рассматривать. От её взгляда жарко. Собираю в кулак весь свой самоконтроль. Сейчас бы не натворить дичи, а то у меня вся кровь от мозга давно отлила.
От такой близости Стефы, от ощущения её тепла на своей коже, от вкусного настоящего запаха без лишней примеси парфюма у меня пересыхает во рту, и думать о чём-то, кроме секса, становится всё труднее.
Моя трусишка издевается. Облизывает губы, оставляя на них влажный блеск. Закатив глаза, медленно выдыхаю через сжатые зубы. На внутреннем таймере уже вовсю идёт обратный отсчёт до срыва моих тормозов.
Два месяца почти без секса — это пиздец как тяжело. Разбавил их немного ещё до свадьбы, но хрень же. И руками никогда не достигнешь нужного эффекта. Хочется тепла, эмоций в сочетании с физикой. Вот от этой конкретной любопытной девочки хочется всего и сразу.
— Доктор, я все ещё жду свою таблетку, — голос ни хрена не слушается. Ладонь автоматом давит ей на затылок.
Стефа делает вдох, будто собралась прыгать с высоты и… зажмурившись, чмокает меня в щёку.
— Эй! — возмущённо смотрю на неё. — Это вот знаешь, как называется?
— Как? — приоткрывает один глаз.
— Наклеить пластырь на задницу, если болит голова. Эффект равносилен. Не отлынивай, жена. Ты сама хотела меня лечить, — напоминаю ей.
— Я тебя к врачу хотела отвести, — смешно дует губки.
— Потом к врачу. Обещаю, — приходится сдаваться.
По глазам вижу, не верит. Но я вижу не только это. Ей интересно продолжить нашу игру. Стефа вновь облизывает губы, набирает в лёгкие воздуха и прижимается к моим губам, а отстраниться я не даю, сразу же забирая инициативу. Она теряется от напора, но не сопротивляется. Тихонечко выдыхает через нос, щекоча кожу на моём лице.
Закатывая глаза от кайфа и, стараясь не стонать, плавно ласкаю её губки. Наглею, надавливая на них. Хочу глубже ей в рот…
Чёрт!
Эта мысль болезненно простреливает и без того ноющий пах.
Жена нерешительно отвечает. Её ладонь ложится мне на плечо. Свободной рукой осторожно обнимаю Стефу за талию и рывком переворачиваю нас, практически не разрывая поцелуй.
— Кис! — взвизгивает она.
— Шшш, — прикладываю палец к её припухшим, соблазнительным губам, — мы ничего не делаем. Просто целуемся. Так ведь удобнее.
Сползаю по ней совсем немного ниже. Моя талантливая девочка заливается краской, почувствовав то, что я пытался спрятать от неё под простынёй. А в глазах продолжают плясать любопытные чёртики.
