Отличная машина, надёжная, маневренная, но крайне недолговечная.
Как правило, пилот выжигал все ресурсы юркого и злобного «файрера» ещё на начальной стадии боя, после чего ему только и оставалось, что ждать, кто достанет его раньше — шальной заряд отчего-то не потерявшей к нему интереса вражеской машины, смерть от холода, жары, недостатка кислорода, проникающей радиации, или всё же это будут спасательные команды, рыщущие по пространству боя в поисках выживших.
Последнего в данной ситуации ожидать не представлялось возможным, так что Рэдди мысленно отдал своему истребителю честь и с каменным лицом шагнул навстречу судьбе. «Файреры» в том незавидном положении, в которой поневоле оказался ПКО, позволяли исполнить главное — ценой собственной гибели очень ненадолго, но всё же задержать врага. Этот истребитель был гениальной военной машинной, и хороший пилот с радостью вливался в его систему управления. Рэдди, не медля ни секунды, занял своё место.
Мир вокруг, сузившийся до тесной кабины космического истребителя, вдруг гневно закричал, запел тысячей голосов, потом пошатнулся, опрокинулся, рассыпаясь фонтаном брызг.
Лётный капрал ПКО Пентарры Рэдэрик Ковальский готов к выполнению полётного задания. Запускаю стартовую последовательность.
Майор Суэто отдал последнее распоряжение и встал из-за пульта. Машина оборонительных служб Пентарры работала сама, не нуждаясь в его контроле. Пилоты заняли кабины истребителей, баллистики наземных батарей замерли над датчиками накопителей. Где-то там готовился принять командование группировкой Хронар, разогревались после холодного старта гигантские туши «Колонизаторов».
Столько лет Майор Суэто посвятил выстраиванию этого гигантского комплекса машин, орбитальных станций, подземных коммуникаций и сотен тысяч подготовленных навигаторов, инженеров, наводчиков, тактиков. Сегодня случится то, ради чего он так долго трудился, разом оправдав все эти годы, потраченные на борьбу с невидимым, далёким врагом.
Однако как дорого бы Майор отдал, чтобы все его труды так и оставались бы никому не нужными. Если бы ПКО так и оставался колыбелью для юношей, рвущихся в космос, подальше от родного мира, не ведающих, что они теряют. И всё. Не более.
Но сегодня каждый из них поймёт, насколько хрупок был их мир всё это время. И уже сейчас ясно — для многих, очень многих, слишком многих это будет последнее запоздалое осознание в этой жизни.
Даже в самом кошмарном сне всем тем людям, что имели отношение к планированию и выстраиванию систем обороны, не могло привидеться такое соотношение сил — далёкая и обескровленная База «Керн», покинувший систему флот Экспедиции, и готовый к бою чудовищный флот на пути к орбите Пентарры.
Это будет бой на грани их сил и возможностей, от людей понадобятся все их таланты бойца и стратега, а от их техники — весь тот запас прочности, что заложили в них конструкторы.
И только Майор Суэто уже сделал, что мог.
Отключая эрвэ-панель, он немного постоял на своим привычным рабочим местом, выпрямился и неуверенным шагом подошёл к едва различимо взглядом переливающейся внешней стене отсека.
Отсюда Майор наблюдал бесконечное число раз похожие друг на друга закаты, но сегодня закату наступить было уже не суждено. Наступает не ночь, наступает мрак.
Майор Суэто поднял взгляд к небу, высматривая последние перемещающиеся по безоблачной полусфере чёрные суетливые точки. Все расселись по капсулам и были доставлены. Кто-то наверняка не захотел садиться, решив остаться с родной планетой до конца. Это их выбор. Но большинство либо выходило на орбиту на борту боевых единиц флота ПКО, либо уже заснуло сном без сновидений в недрах гигантов-транспортников.
Ещё несколько минут, и они достаточно прогреются, чтобы начать всплывать в атмосфере, осторожно, не привлекая покуда внимания, перебраться на теневую сторону планеты и оттуда начать разгон вдоль расчётной траектории в направлении ближайшего из доступных выступов ЗСМ — невероятно глубокого колодца Раше, по роковой случайности развёрнутого к ним сейчас оверсан.
Уже сейчас в небо Пентарры были распахнуты чёрные колодцы их гигантских подземных ангаров, ждавших своего часа с самой первой волны колонизации. Они доставили сюда поселенцев первого поколения, они же и отправят гражданских обратно, в безопасные глубины старых, обжитых Секторов.
Но Майор Суэто думал о другом. Почему так поздно сработала дальняя разведка, почему они не отреагировали должным образом на подозрительные отказы бакенов в том самом направлении, откуда сегодня и показался враг. Всё ли было сделано им, Майором, чтобы предотвратить сегодняшнюю бойню?
Можно было уговаривать себя, что да, всё сделано. Можно было рвать на себе волосы, что нет, совсем не всё, пропустили, ошиблись, недодумали, недоглядели. Все эти рассуждения именно сейчас оказались бы пустыми и ненужными.
Всего считанные часы спустя он, Майор Суэто, как и многие другие, оставшиеся здесь, в глубинах ставшего ловушкой гравитационного колодца, встретит свой конец вместе с родной планетой. Пентарра падёт, тогда к чему гадать, почему так произошло.
Но мысли его вновь и вновь возвращались к почти позабытым словам Вечного Хронара:
—Кризис наступает рано или поздно. И Кандидат сам ищет такой кризис, даже не отдавая себе в этом отчёт. И он в конце концов его находит.
Рэдэрик Ковальский, кажется, нашёл свой кризис, не успев даже покинуть собственного дома. И теперь он там, наверху, в своём истребителе. Ждёт сигнала, который будет началом конца.
Майор Суэто поставил кресло ближе к прозрачному внешнему бронещиту, опустился в него и стал ждать. Пентарра была больше, чем его домом. Она составляла для него всю его жизнь, до последней секунды. И эта жизнь тоже завершалась.
Весь отряд как один человек вглядывался в ленивое колыхание холодеющего воздуха на горизонте. Все, начиная самим Хронаром и до последнего мастера, обслуживающего уже собранные под приподнятыми над землёй колоссами платформы, продолжали делать своё дело, однако от общего чувства ожидания невозможно было укрыться.
Оно давило на виски, заставляло предательски дрожать напряжённое, ожидающее удара тело, до предела натягивая нервы, звенящие, словно струны.
Напрасно они ждали сигнала, бесчувственное и неживое здешнее небо предало их. Тот первый зов опасности, объявивший, наконец, о том, что сражение началось, был всеми буквально услышан.
Точно ужасающий стон пронёсся над мёртвой этой землёй, поднял с безжизненной земли тучу пыли, распустил флаги, щёлкнул забралами, вложил стрелы в тугие сверкающие силой тетивы.
Впереди, где-то ещё очень и очень далеко, по этой бесчувственной и слепой земле ступала сила, способная выжать ужасающий стон даже у немой материи. Тёмное воинство во всей красе двигалось на них, они же…
Воин обернулся. Там, позади строя отряда, кажущегося сейчас не грозной боевой единицей, а кучкой полезших на рожон юнцов с ветром в голове, стоял один, как всегда без свиты, Хронар. Его глаза пылали бешеной яростью. От его ладоней в землю то и дело били ослепительно-голубые змеи молний, а над непокрытой головой вихрился, словно обретший самостоятельную жизнь, вихрь плотного марева, сквозь которое уже проглядывало нечто страшное.
