—Опять паясничаешь?— догадалась она.
Поднялась с гамака и с показной укоризной посмотрела на него сверху вниз.
—Надеюсь, ты…
Однако зря она надеялась. Рэдди уже был в прыжке. Одно точное движение тела, он на ногах, хватает Олю в охапку и несётся в сторону леса.
Оля взвизгнула и принялась вырываться — так, для виду. Им обоим нравился спектакль, который шёл на этих подмостках уже не первый сезон.
Мелькали деревья, пахнуло в лицо крепким ароматом смолы, озеро вынырнуло из-за деревьев, как обычно, целиком и сразу, голубой зрачок, без устали всматривающийся в голубовато-зелёные небеса.
Только бы там, и правда, никого не было. А то в прошлый раз неловко вышло,— думали, верно, они оба, глядя друг другу в глаза. От этого Рэдди тут же зацепил неловко подвернувшийся под ноги корень, и они чуть оба не увалились на землю.
Рэдди изо всех сил совершил немыслимый прыжок только для того, чтобы с третьим и последним на сегодняшний день, окончательно испортившим беличьему царству аппетит воплем низринуться в пучину вод. Естественно, совместно со своей драгоценной ношей. Визг же, который при этом издала Оля, плавно так перешёл в ультразвук, сотворив вокруг и вовсе глобальный падёж поголовья.
Это позже, когда оба оказались на солнечном берегу, она, отчаянно хватая ртом воздух, почти членораздельно проскрежетала:
—Рэдэрик Ковальский, ты мне за это ответишь! Мой любимый сарафан безнадёжно испорчен!
—Да ну тебя, я тебе сто таких же сотворю!— заговорщицким тоном пообещал он, аккуратно развешивая свои шорты на ближайшем живописном кусту сушиться.
—Чего не хватало!— ответила она, чиркнув по боковому шву ладонью и выскальзывая из послушно расступившегося платья.— Таких в стандартных модулях нету, а мою программу домовой наверняка засунул в такие дальние дали, что пока он их найдёт…
Оля лёгким, словно струящимся движением подняла руки вверх, подставляя обнажённое тело слепящему светилу, упоительно потянулась. Рэдди в ответ замурлыкал. Надо что-то сказать, сделать. Шаг, другой, да обними ты её, болезный!
—Оля, я тебя снова люблю!
—Снова? А я тебя что? Эх, ты, дурачок-дурачок… дурачок…— её голос стихал, становясь всё слабее.
Он утопал в этих огромных глазах, отчего-то всё время глядящих только на него.
Она любила всплакнуть не к месту. И вот, сейчас на дне этих глаз уже ворочалась слеза. Вот так. Они снова вместе.
И каждый раз будто впервые.
Это случилось спустя полгода после успешной постройки его домика-развалюхи. Рэдди героическим трудом сумел соорудить здесь, в глуши лесов третьего восточного сектора, настоящий пруд с рыбалкой и прочими мелкими атавистическими радостями, оставшимся людям от террианских предков.
Он гордился именно тем, что рыбки не были эйси, Пентарра, несмотря на два миллиарда человек населения и Базу КГГ под боком, не обладала достаточными ресурсами, чтобы расповсюдить настоящую террианскую форель, эйси же обычно сбрасывались в озёра прямо с гравикаров, в рамках стандартной экологической программы. Но Рэдди потратил часть личного кредита на возведение этого райского уголка, своего собственного, вдали от всех, чтобы и на бережку поплескаться, и в лодке на воду выйти, и не лужа чтобы какая, а серьёзная запруда километров десять квадратных, не меньше. Не то чтобы ему категорически не хотелось здесь видеть посторонних, но он с некоторых пор стал целить настоящее уединение, почти одиночество, какое только возможно было в молодых высокотехнологических мирах, подобных Пентарре.
В тот день стояло необыкновенное по красоте утро, зеленоватое небо было подёрнуто дымкой. Идёшь так по берегу и любуешься, не думая ни о чём. То чувство, что привело его в эти края, в то утро билось в нём особенно сильно.
На берегу он разложился, выставил в правильном месте скамеечку, и уже задумал закинуть снасти, однако вовремя заметил неподалёку чьи-то вещи. «Жаль, придётся перебираться на ту сторону, а здесь клёв был лучше»,— сокрушённо подумал Рэдди, однако не успел он двинуться с места, как у берега из воды выскользнула девушка, экипированная для подводного плаванья — во рту клапан дыхательной трубки, за спиной кроваво-красные крылья-жабры. Кроме этого, на девушке ровным счётом ничего не было. Рэдди опустил глаза и почувствовал, что краснеет.
«Что с тобой, парень»,— спросил сам себя Рэдди, он бывал на Сирии-Аманде и видел там на гигантских коралловых пляжах не меньше миллиона девиц, одетых куда как вызывающе. Совсем одичал.
Пока он поднимал смущённо глаза, девица уже почти подлетела, смешно взмахивая руками и поднимая тучи брызг. Когда первое волнение прошло, он невольно залюбовался ею, у неё была гладкая копна волос, показавшихся в воде почти чёрными, маленькая, совсем детская грудь над частоколом острых рёбер и не такие перекачанные как у большинства знакомых Рэдди девушек руки и ноги. Далеко не сразу он понял, что её лицо, лишь частью спрятанное под маской, ему знакомо.
—Надеюсь, я вам не помешала? Это ваше место?— спросила она, ловко вытирая вымокшие волосы загодя приготовленным полотенцем.
—Эм-м… а с чего вы решили, что это моё место?
—Просто, я тут случайно, недавно, знаете ли… тут неподалёку… а у вас тут и пруд, и…
Рэдди понял, чего же он все прошедшие полгода ждал от этого места, только тогда случилось чудо взаимного узнавания.
—Ой … мы же, кажется, знакомы?
—Привет, ага, знакомы. Помнится, в Госпитале.
Он улыбнулся, как мог. Но улыбка не получилась, мышцы не слушались, еле поспевая за мыслями.
«Какое у неё лицо!» — подумал Рэдди. Он уже чувствовал тонкий запах её тела, нежный аромат нагретых на солнце влажных волос…
—Так с чего же ты решила, что мне помешала?— Рэдди чувствовал, что снова неудержимо краснеет.
Она хихикнула, совершая сложные эволюции со своим полотенцем — обматывая его вокруг себя.
—Ну, просто, знаю я таких… эм-м… рыбаков. Подавай тихий уголок, где можно было бы помечтать в одиночестве.
—«Ну, просто»…— передразнил её не знающий, что и поделать, Рэдди,— ни какой я не «рыбак», так, балуюсь помаленьку, расслабляет, хотя занятие и несколько кровожадное. А ты тут какими судьбами?
—«А я тут», выходит, фактически живу. Со вчерашнего дня.
И она ещё раз хихикнула, ловко выпрыгивая из полотенца. Мгновение, и она уже одета и даже, кажется, причёсана. Чудеса! Белый сарафан… м-м-м…
—М-м. Давай снова знакомиться?
Галактика, какая нелепая, ужасно неловкая фраза!
—Я — Рэдэрик Ковальский, текущее прозвище — Везунчик, он же… не важно, лётный капрал, двадцать семь лет от роду, если ещё не забыла — Корпус Обороны, тоже совсем недавно поселился тут, можно просто Рэдди.
—Оля. Ну, не буду тебе больше мешать.
