И еще мне захотелось газировки.
Я присела у стойки буфета.
—Привет, Ава!— сказал Сэм.— Ты меня помнишь?
Вот чёрт! За стойкой Сэм! Я избежала одного нудного разговора, но нарвалась на другой.
В общем, Сэм это парень на год старше меня, с которым мы немного пересекались, когда он ещё учился в нашей школе. В колледж он не поступил — и вот, работает буфетчиком. Вид у него постоянно такой, словно он в чём-то провинился и извиняется. И ещё он вечно думает, что я его забыла. Ага, забудешь, как же! Каждый раз, когда я прихожу в эту закусочную и попадаю на его смену, он заводит со мной длинный занудные разговоры о том, что ему приснилось или о том, какая новая грелка у его бабушки. Мне кажется, он даже считает, будто мы с ним друзья. Видимо, это из-за того, что я всякий раз вежливо с ним разговариваю, хотя, к примеру, Пенси наверняка уже десять раз послала бы его к чёрту…
—Ну конечно помню, Сэм.
—Хорошо! А то я уж боялся, меня все забудут, с кем в школе учились… Что хочешь?
—Давай аполлолу.
—С мороженым?
—Без.
Сэм налил мне стакан голубой газировки, а затем с любопытством пронаблюдал, как она по прозрачной пластиковой трубочке поднимается в мой рот.
—Не пойму, как ты пьёшь эту гадость?— спросил он сочувственно.— Она же почти не сладкая.
—А что? Я привыкла. В школе с первого класса давали…
—Вот именно! В школе меня ей замучили. А еще говорят, что в Советском Союзе у людей нет права выбора! Да я по пальцам могу сосчитать, сколько раз в школьной столовой давали нормальный напиток, а не вот эту вот гадость!
—Так ты ее, значит, не пьешь?
—Неее! Как школу закончил — ни разу,— сказал Сэм со странной гордостью.
—А как же от радиации защищаешься?
—Ну как. Аполлоний в таблетках, естественно.
—Понятно,— ответила я. А затем решила, что, если уж Сэму так приспичило общаться со мной, пусть это будет более интересная тема, чем аполлоний, защита от радиации и коммунисты.— А знаешь, откуда мы едем? Где мы сейчас были?
—В центре города?
—А именно?
—В большом торговом центре?
—Держи выше.
—В магазине летающих атомобилей?
—Нет. Интереснее.
—Неужели в ночном клубе?
—Сэм! Неужто ты не в курсе, что в наш город сегодня приехал сам Элвис?!— произнесла я торжественно-назидательно.
—А,— сказал Сэм.— Этот дёрганый, что ли?
—Сам ты дёрганый!
—Как скажешь… Слушай, Ава! Может, хочешь что-нибудь перекусить?
—Блин, да ты совсем меня не слушаешь.
—Нет, слушаю, слушаю! Вы там были на концерте, все дела. Просто если хочешь чем-нибудь заесть эту противную газировку, я мог бы символически угостить тебя… за счёт заведения…
—Прямо так?
—Ну да. Нам тут можно ежедневно брать еды на небольшую сумму… В общем… Это… Что ты больше любишь: радиокрылышки или радионожки?
—А обычных ножек нету?
—Обычные нам брать не разрешают,— сказал Сэм.— Они дороже.
Если вдруг кто не в курсе: радиоконечностями называют дополнительные конечности кур, обработанных ионизирующим излучением. В старину в природе были только куры с двумя крыльями и двумя ногами. И вот, лет пять назад, наконец-то была выведена порода с дополнительными парами того и другого. Правда, по размеру радиоконечности в три раза меньше обычных. Кроме того, курица при жизни ими не пользуется. Ну, то есть, они вроде как висят с боков, мешают ей немного, но задачи никакой не выполняют, не упражняются. Поэтому и мясо там не то, чтоб очень вкусное. Зато это дополнительное бесплатное мясо с каждой куриной головы. И если хорошенько обвалять радиокрылышки в панировке и поперчить, то получается неплохая закуска к пиву. На спортивных матчах здорово идёт…
—Ну давай радионожки тогда, что ли. В крыльях-то есть совсем нечего.
—Ладно,— сказал Сэм, довольный, видимо, тем, что я не пренебрегла его гостеприимством.— Сейчас принесу.
Он ушёл. Я оглядела зал. Ронни по-прежнему торчал у пикчерфона, нервно теребил кудрявый провод и отчитывался в чём-то перед мамашей. Девчонки за столом были полностью поглощены беседой. Мой брат тоже встретил какого-то своего приятеля и зацепился с ним языками прямо у входа. В рассуждении, чем бы пока заняться, я обратила внимание, что музыкальный автомат молчит и рядом с ним никого нет.
Что ж, непорядок!
Я нашла монетку.
К возвращению Сэма с ножками закусочная была уже в сто раз прекраснее, так как украсилась звуками лучшего голоса в мире.
—А… Этот твой…— сказал Сэм, ставя передо мной тарелку с парой микроскопических курьих ножек.
—В этот раз он, видимо, решил воздержаться от слова «дёрганый», но ничего другого не придумал.
—Тебе нравится?— воодушевлённо спросила я.
—Мне больше индейка.
—Да причём тут индейка! Про музыку речь! Песня — нравится?
—Ничё так…— сказал Сэм.
—А можешь поверить, что я слышала её вживую буквально пару часов назад?
—Должно быть, это круто.
—Еще как! А если я скажу, что было кое-что еще покруче?
—Это что же?
—Перед концертом Элвис беседовал с журналистами.
—Вот как.
—И нескольким девушкам из фан-клуба позволили там поприсутствовать.
—Надо же.
—Я была среди них!
—Ну и ну.
—И знаешь, что случилось?..
То ли из благодарности за бесплатную еду, то ли из-за того, что меня распирали эмоции и требовалось срочно поделиться ими с кем-нибудь, я выложила Сэму всё, что было перед концертом. Во всех подробностях поведала события, сделавшие меня самой счастливой, разделившие всю жизнь на до и после! Даже просто говоря об этом, просто пересказывая даже не другу, а так, знакомому, мне хотелось плакать и смеяться одновременно; хотелось бегать, прыгать до потолка, обнимать и целовать весь мир вокруг! Хотелось схватить Сэма за воротник и закричать: «Ты понимаешь?! Нет, скажи, ты понимаешь?!»
Хотя ничего он, по-моему, не понял. Как стоял с глупым лицом своим в пилотке, так и остался. Сказал только:
—Ну и дела.
Да и то без особого выражения.
—Эх ты, Сэм,— сказала я, вздохнув.— Спасибо за ножки, конечно. Только вижу, ничего-то ты не понял. Я с тобой таким делюсь! Таким! А ты… Эх ты…
—А я тоже поделюсь с тобой секретом,— сказал Сэм.
—Это каким это?
—Когда я гостил у тёти в Батон-Руж, то видел там летающую тарелку.
