Столб света побродил вокруг меня немного и исчез.
А выйдя из укрытия, я увидела, как над золотыми головами кремлёвских церквей летит тарелка, продолжая освещать то, что под нею. Она ещё немножечко пошарила над Кремлём и исчезла из виду.
Точно такая же штука пыталась украсть Наше Всё на концерте… Может быть, та девочка в психушке, которая считала, что летающие тарелки это дело рук коммунистов, была права?.. Хотя может быть, как раз наоборот! Может быть, это наша разведка?..
Какая-то женщина неподалёку от меня, похоже, тоже видела тарелку и испугалась. Мне кажется, это была какая-то актриса или театралка, шедшая с вечернего спектакля: на ней были кокетливая шляпка с вуалеткой, платье с очень узкой юбкой, лёгкий плащ в комплект к нему и каблуки. Женщина кинулась ко мне, размахивая маленькой бархатной сумочкой и что-то крича. Судя по тому, что она показывала на небо, её внимание привлекло то же, что и моё. Но увы, поддержать разговор с ней я не могла и только пожала плечами. Незнакомка странно посмотрела на меня, что-то буркнула и пошла своей дорогой дальше.
Надо будет притворяться глухонемой в таких случаях, решила я. Если услышат, что я говорю по-английски, то могут принять за шпионку. Впрочем, я есть шпионка, что уж там…
Я пошла куда глаза глядят по улице, идущей вдоль Кремля. Ночь стояла прохладная. Вот бы в кроватку… Рубиновые звёзды вновь напомнили мне вывески стоящих вдоль шоссе гостиниц. Женщина в шляпке шла той же улицей впереди меня; по-моему, она чуть-чуть натёрла одну ногу. Напротив неё вдруг остановился чёрный атомобиль. Женщина взвизгнула, дёрнулась, но убежать не успела: её быстро втащили в машину. Машина уехала.
С Красной площади донёсся бой курантов.
Я на всякий случай поплелась в другую сторону.
56.Я взбираюсь на вершину небоскрёба
Полшестого утра я, наконец, смогла войти в метро, потратив на билет пять из имеющихся у меня двадцати копеек. Слава Богу, что Марина написала свой адрес по-русски печатными буквами! Это позволило мне кое-как отыскать те же буквы на карте метро. Ехать надо было с пересадкой, но, к счастью, разные ветки подземки были помечены и на карте, и в вестибюлях, и на станциях разными цветами. Я отсчитала пять остановок по розовой ветке. Перешла на бирюзовую. С трудом, но сообразила, где сесть, чтобы доехать в нужную мне сторону. Отсчитала ещё восемь и — о, да!— вышла на станции, чьи позолоченные стены имели на себе тот же самый набор букв, что значился в Марининой записке. Правда, на какую сторону выходить, я понятия не имела. Вышла от балды, куда придётся.
Дальше, чтобы найти дом, я уже карты не имела. Можно было бы, конечно, сунуться к кому-то из прохожих, показать записку с адресом, мычать, кряхтеть, размахивать руками и надеяться, что путь найти помогут. Но я всё же испугалась это делать. Думала, что, если увидят английские буквы или ненароком ляпну что-нибудь на родном языке, меня сразу же потащат в МГБ как подозрительную. Поэтому я просто принялась шататься по окрестностям, выискивая на каком-нибудь доме название улицы, соответствующее тому набору русских букв, что имелся у меня. Конечно, Марина написала название и по-английски. Но что значит слово «Sharikopodshipnikovaya» я, честно, понятия не имела. Я даже прочесть-то его не могла…
Но, знаете, Бог меня всё-таки не покинул! Через полчаса скитания по мрачным дворам между многоэтажками под подозрительными взглядами советских людей я наткнулась всё-таки на здание с нужным словом! Оставалось лишь пройти по улице «Ша-что-то-там-такое» и найти дом 26.
Квартира была №505, стало быть, дом мне искать надо было многоэтажный. Я увидела его издалека: здание возвышалось над всем районом, как будто Фаросский маяк над античной Александрией. Бесконечные серые стены с вертикальными рёбрами и лаконичными окнами-дырками смотрели на меня будто с презрением. Но деваться было некуда: я вошла внутрь.
Квартира Марины, как оказалось, располагалась на верхнем, тридцать первом этаже — она была последней в этом подъезде. Я вызвала лифт. Постояла пятнадцать минут…
Оказалось, что лифт не работает.
Блин, что за невезение?! В дополнение к ночному скитанию по городу, гаданию в метро, плутанию по району я ещё должна была пешком переться на вершину небоскрёба!
Ненавижу коммунистов!!!
Впрочем, ладно. Делать нечего…
Лестница была солидная, основательная, с коваными решетками перил и поручнями из тёмного дерева. Покрытые металлом ступени угрожающе громыхали под моими ногами. Нижняя половина стены была окрашена в голубой цвет, верхняя — в белый. Мне это напомнило наши двухцветные атомобили: ну, знаете, мятные с кремовым, молочные с сине-зелёным… Кроме этих стен, всё остальное было жутко старомодно: ни единой пластиковой детали!
Добравшись до восьмого этажа, я остановилась передохнуть и подумала о том, что как-то странно всё же жить в подобном доме. В России много места, почему бы не положить на бок эту махину — и не сделать из одного высотного много одноэтажных? Интересно, а соседи-то друг другу не мешают? Кстати, у них даже почтовые ящики не на дверях их жилищ, а все вместе в подъезде, внизу! Вот что значит — коммунизм! Интересно, а машины у них тоже стоят в общем гараже? И робот один на подъезд? Интересно ещё, где у них задний двор… Я не удивлюсь, если он тоже коллективный, на весь дом. И котлеты там жарят посменно на тысячу человек…
На пятнадцатом этаже я облокотилась на лестницу и задумалась, что «круто» сейчас будет, если Марины не окажется дома. Или если она просто не откроет. Или если откроет, но сразу же выгонит глупую американку: и правда, на что я сдалась ей? Кто будет селить у себя незнакомую подозрительную девчонку, пускай даже на день или на два? Может статься, что Марина просто выдумала адрес. Или она специально написала мне, будто живёт в этой многоэтажке со сломанным лифтом на самом верху, чтобы при случае рассказать об этом друзьям и вместе посмеяться над незадачливой путешественницей?.. Да, скорее всего, так и есть… Я, наверно, зря сюда припёрлась… Ладно, надо всё же доползти и убедиться…
На двадцать втором я позволила себе присесть на ступеньки. Одежда испачкается, наверно — да ну и ладно! Всё равно мне предстоит судьба бездомной, и я рано или поздно извозюкаюсь. Можно, конечно, ещё попытаться позвонить Изотопову и попросить у него перекантоваться… И рубль заодно отработать! Хотя понятия не имею, какую-такую работу могла бы я для него выполнить… Если только у него робоуборщик поломался…
На двадцать восьмом я окончательно выбилась из сил и разлеглась между лестничными пролётами. Как здесь люди живут-то вообще? Каждый день так и ходят? Безумие… Может, так делают для того, чтоб на урановых приисках или в горячем цеху людям было не так уж и трудно? Типа это такая закалка? Физкультура принудительная, что ли? Или лифт работает, но чтобы его вызвать надо знать секрет какой-то? Может, он на отпечатки пальцев реагирует?..
Ох, вот он, тридцать первый, наконец-то! Квартира 505… Так, сверюсь ещё раз с бумажкой, чтоб точно не перепутать… Да всё верно: «505, звонить четыре раза». Интересно, почему четыре раза? Шифр какой-то?
