Я позвонила четырежды…
… И не поверила своему счастью, когда сперва внутри квартиры послышалось какое-то копошение, а затем дверь открыла Марина!
—О, мэм! Вы действительно прийти!— проговорила шёпотом (наверно, чтоб не слышали соседи).
—Да, Марина. Здравствуй! Я сбежала от своего мужа. Я пока не могу поделиться подробностям, но, поверь, он ужасный человек! Я не могла больше быть рядом с ним!
«Потому что убила»,— добавила мысленно я.
—О, сочувствую! А где вторая леди?
—Я не знаю. Пропала она. Может быть, её в живых уж нету…
—Кошмар! У вас дикие нравы! Это есть капитализм, такой ужасный!
—Марина, я могу остаться у тебя на день-другой? Обещаю, я не буду злоупотреблять гостеприимством!
—Конечно, заходить, располагаться! Ты уставший?
—Я всю ночь не спала. А потом поднялась пешком по лестнице на тридцать первый этаж. Вы, что, всегда так ходите? Что лифт-то не работает?
—О, лифт отдыхать, чтобы экономить электричество! Лифт ходит вечером. Вечером народ идти с работы. Утром идти на работу — вниз можно ногами. Утром вверх идут только бездельники!
57.Я в странной квартире
За дверью Марининой квартиры обнаружился длинный коридор с кучей дверей. На холл чьего-то дома он не походил, скорей, это было подсобное помещение: стены бело-голубые, как в подъезде, развешенное бельё, чьи-то санки, чьи-то лыжи, чьи-то ящики… Вдоль коридора навстречу нам ехал на педальной машинке в виде ракеты маленький мальчик. Из-за дальней двери высунулась какая-то женщина — и тут же спряталась, щёлкнув замком.
—Это, что, ещё не квартира?— спросила я.
—Почему же?— сказала Марина.— Квартира. А вот моя комната.
Мы зашли в комнатушку размером не более сотни квадратных футов. Обстановка там была спартанская: кровать, стол, два стула, шкафчик крохотный, радиоприёмник и телевизор — оба не новые, старомодные, в деревянных еще корпусах. На стене висела репродукция картины с дамой из прошлого века. В чёрной шубе и шляпке с пером, она восседала то ли на диване, то ли в коляске — и высокомерно смотрела на расположившийся напротив портрет Сталина.
Марина предложила мне чувствовать себя как дома — и я к ней прислушалась. Прилегла на кровать и немедленно отрубилась.
Когда я проснулась, возле меня оказалась тарелка с двумя пирожками.
—Это тебе,— сказала Марина.— Соседка угостила.
—Что за соседка?
—Наталья Петровна из комнаты около ванной.
Оказалось, что в этой квартире живёт сразу много семей, по комнате — на каждую. Чёрт! Мне и в голову не приходило, что можно столько народу в одну коробочку напихать! Сколько же у них ванных на столько спален?..
Кстати, мне как раз неплохо было бы навестить санузел…
Объяснив, где он находится, Марина предупредила:
—Только дорогой особо ни с кем не общайся.
—Да я и не смогу,— сказала я.— Я же языка совсем не знаю.
—Ну, там есть пара человек, который немного болтать по-английский… Если они спросили тебя, кто ты, говори, что коммунистка из Америки… Ведь же коммунистка? Ты иначе не приехать, это верно? Коммунистка или просто сочувствующая?
—Сочувствующая,— бросила я коротко.
—Понятно. Знаешь, что? Скажи, что тебя прислать по линии Молодёжного Интернационала. Контакт обмен опытом. Ладно?
Я совершенно не поняла, о какой-такой линии идёт речь, но не стала спорить. Хотелось скорее отправиться в туалет.
После того, как я вернулась оттуда, шокированная тем, что, во-первых, туалет раздельный с ванной, а во-вторых, он один и туда стоит очередь, Марина предложила пообщаться. Понимаю: она привела в дом совсем незнакомую девушку и всё ж хотела знать, с кем имеет дело. Но и мне было не безынтересно, к кому в гости я заявилась. Так что я решила перехватить инициативу. Попросила:
—Марин, расскажи о себе!
Та была не против:
—Ну… Мне восемнадцать. Родилась в семье рабочих. Комсомол рекомендовали меня языковому училище. Из училища направили на курсы работниц общепита. Оттуда распределили в нашу гостиницу. А от гостиницы комнату дали вот эту… А ты кем работаешь?
—Я не работаю… Я только школу закончила.
—А куда планирует учиться или работа?
—Если честно, даже и не знаю…
—Нужно сначала научилась, а потом уже замуж,— сказала Марина нравоучительно.— Сколько тебе лет?
—Семнадцать.
—И уже замужний… И теперь сбежать от мужа… Признавайся, Эвелина, тебя выдали насильно?
Я не знала, как лучше ответить на этот вопрос, поэтому только нахмурилась и поёжилась. Марина приняла это за «да».
—Ты несчастная… Я так и знала… А кем твои родители работают?
—Мама домохозяйка. А папа… ну… штуки он разные делает.
—Значит, ремесленник… Мой прадед тоже делал кустарное производство до революции… А какая у вас комната?
—Комната?
—Ну, то есть, где вы живёте?
—А… Ну, у нас это… дом свой.
—В деревне?
—В пригороде.
—Это то же самое… О, я так тебе сочувствовать!
Я удивлённо уставилась на Марину.
—Тебе не повезло родиться в такая отсталый страна как Америка! У вас женщина угнетённая. Вы живёте как Россия при царе. У нас тоже так было: деревенская изба, ручное делание, замуж поневоле… Не бойся, Эвелина! Скоро товарищ Сталин освободит вас! Будете жить в вот в таких же квартирах, в высоких домах, в городах!
Я не решилась оспаривать такое видение мира. Спасёт, так спасёт, только дай мне тут ночку заночевать…
—Мне всё-таки домой надо, Марина! Если ты не знаешь, где находится американское посольство, может, найдёшь мне какой-нибудь справочник? Может, есть на карте города?
—Я искать. Но ты не торопиться, здесь ведь лучше.
—Да, но… Дома меня ждут родные. И здесь языка я не знаю. Да что мне тут делать…
—Если хочешь, я попросить тебя на завод взять. Потом место в общежитии! Понравится! Американец захотел жить в СССР — это очень блестяще! Утереть нос мировому капиталу! Такой был Освальд, в Минске жить, ты слышала?
—Слышала, а как же! Тот, что в Кеннеди стрелял, убить пытался. Хорошо, что не попал.
—Вас обманули! Кеннеди стрелять американский империалисты! Освальда оговорили!
—Зачем империалистам убивать президента?
—Чтобы коммунистов обвинить! Ведь очевидно! Вам врать, а вы верить.
—Ясно,— я решила сменить тему.— У тебя сегодня выходной?
