—Ну-ну. Не нашла — да и ладно. Какая всем разница, верно?.. А никому не приходило в голову, что меня могли, например, похитить?
—Ава, все же знают, что недавно ты уже сбегала. Когда полиция узнала об этом, они сразу же сказали, что, видимо, ты снова дала дёру на какой-нибудь концерт, потом вернёшься. Джон два раза ездил на концерты твоего этого самого в соседние штаты. Надеялся опять тебя там встретить…
—Ишь ты!
Даже не знаю, приятно мне было узнать это всё или нет. С одной стороны, меня, получается, всё-таки искали. С другой — повторения истории с насильственным увозом после концерта и психическим приступом у брата прям посреди дороги не особо-то хотелось.
—Кстати, ты общалась с Джоном всё это время?— спросила я, решив чуточку сменить тему.— Как он там вообще? Ты странностей за ним не замечала?
—А должна была?
—Я тебе про это в школе говорила. В тот день, когда последний раз была там.
—Да? Не помню. В общем, Джон нормальный, не придумывай. А вот знаешь, кто чокнулся? Джефферсон Риггс! Он встречается с чёрной девчонкой!..
После этого из Вики вновь полился поток сплетен. В другой раз я бы с удовольствием послушала, кто заслужил куртку с буквой, у кого на свидании уродливо замялась нижняя юбка, кто удивил окружающих новой завивкой… Но нет, не сегодня.
—Слушай, Вики! А всё-таки… С мамой серьёзно? Может, она попала в аварию или был несчастный случай или что-то в этом роде? Или чем-то заразилась?
—Нет, аварии не было. Вроде говорят, что из-за нервов разболелась.
—Из-за нервов?.. А с моим исчезновением это связано не может быть?
—Ну… Честно, я не в курсе… Говорят, примерно с того времени, как тебя положили в психбольницу, ей начало становиться всё хуже и хуже…
—А туда к ней пускают?
—Не знаю. Ава, слушай, домой позвони. Ну серьёзно!
67.Я звоню еще кое-кому
Вики бы с ума сошла, если б узнала, что следующим, кому я позвонила был не папа, а Сталин. Разумеется, этот звонок сделан был не из таксофона, а из секретной коробочки.
—Ава Симмонс! Ты, что, в туалете?— спросил лучший друг физкультурников.
—Да. Извините. Я просто не придумала, где ещё в аэропорту можно спрятаться.
—Ничего, ничего. Мы, большевики, чужды буржуазных условностей. Если для дела требуется разговаривать из сортира, то нужно делать так, как требуется для дела… Ну что, долетела нормально?
—Да, спасибо. Всё в порядке. Я уже купила билет в Мемфис.
—Молодец!
—Товарищ Сталин… Я вам что должна сказать-то… Хоть билет уже и куплен, но боюсь, что в Мемфис я не полечу…
—Это как-так?
—Мать у меня заболела. Домой надо ехать. Вы со мной обошлись благородно, я вам обещание дала… Но ведь сами понимаете! Мне страшно… Может, я передам коробочку какому-нибудь вашему агенту и он доставит? Или Мемфис можно как-то отложить?
Чёрно-белая физиономия Сталина, глядящая на меня с выпуклого малюсенького экрана, нахмурилось.
—Что там с матерью случилось?— спросил он.
—Я подробностей не знаю. Только знаю, что в больнице две недели. И, похоже, на поправку не идёт…
—Ясно… А скажи-ка: нервностью твоя мамаша случайно не отличается?
—О, ещё как отличается! Её даже пропущенная радиопередача выводит из равновесия! Не говоря уж сгоревшем пироге! Товарищ Сталин, я боюсь, что виновата! Думаю, она так разболелась из-за моего исчезновения! Если я приеду, ей, наверно, станет лучше!
—Я не думаю.
—Товарищ Сталин…
—Ава Симмонс, ты не знаешь, каковы её симптомы?
—Нет, не знаю.
—Ты должна узнать. Если она была бледной и слабой, если падала в обмороки, если у нее были холодные руки и замедленная реакция, если её тошнило и сердце стучало чаще обычного, то я думаю, ты тут ни при чём.
—Но вы же не доктор…
—Как не доктор? Я большой учёный, ты разве не знала? На меня в диссертациях по любым наукам ссылаются. Слушай сюда. Если симптомы те самые, что я назвал, а я думаю, именно они это и будут, то о посещении её можешь и не мечтать. Тебя к ней не пустят.
—Это что-то заразное?
—Нет. Это то, ради борьбы с чем Элвису и нужно передать эту коробочку.
—Ого… Вы не шутите?
—Нет, не шучу. Знать подробности тебе пока что рано. Просто хочу, чтобы ты знала: выполнение моего задания увеличит шансы на спасение твоей матери и других женщин с такой же болезнью. А прямо сейчас самое полезное, что ты можешь сделать для неё это убедить твоего отца забрать её из больницы.
—Почему? Вы считаете, эта больница плохая? Или что? Ненастоящая? Что, может, вроде той, где я лежала?
—Вроде той,— сказал Сталин, не дав мне подробностей.— Заберите её из больницы. Если кроме того, о чем я говорил, у нее дрожат руки, если мутные глаза, холодный пот, медлить с этим уж точно не стоит. Заберите её из больницы и вот ещё что — не давайте ни газет, ни телевизора, ни радио. Ей нельзя слушать новости. Только музыка, книги, спокойствие, кушать и пить…
То, что Сталин давал советы о том, как лечить больную, при этом ни разу её не видя и не будучи врачом, было сущим абсурдом. Но он говорил так уверенно, что я не могла не принимать его всерьёз.
Господи, почему эти напасти так и преследуют меня?! Почему я опять должна ломать голову над очередной странной загадкой да ещё и рисковать потерей близкого?
—Товарищ Сталин, а откуда вы всё это знаете?— спросила я.
—Действуй, Ава Симмонс,— сказал он.— Ты слышала историю супругов Розенбергов?
—Кто ж не слышал…
—Ну так вот. Ты должна действовать, если не хочешь повторить их судьбу. Узнай симптомы, если я был прав, скажи отцу забрать мать. Потом в Мемфис поезжай. Иначе маккартистов напущу на тебя, мало не покажется! У меня есть среди них свои агенты.
—У вас есть агенты среди маккартистов?!
—А как же? Они классные ребята.
Выйдя из кабинки, я наткнулась на какую-то пожилую леди с меховой горжеткой и в шляпке военных времён. Она отвлеклась от своей пудреницы, смерила меня подозрительным взглядом и произнесла:
—Мне показалось, или вы там с кем-то разговаривали, мэм?
—С кем я могла разговаривать в туалете?— ответила я, посмотрев на неё, как на умалишённую.
—Не знаю, но я слышала ваш голос и мужской. От нынешней молодёжи можно ждать чего угодно! Наслушаются своего рок-н-ролла, а потом творят на людях всякое непотребство!.. По-моему, вы говорили о Сталине!
—О Сталине?— Я усмехнулась.— В сортире? По-моему, вы слишком много смотрите телевизор.
