Защитникам пришлось оставить первую линию обороны и отступить за дома. Воспользовавшись этим, разбойники взяли в руки веревки. Ловко накидывая петли на свежевкопанные столбы оборонных сооружений, стали выворачивать и растаскивать их конями.
Несколько раненых мужиков, что не смогли сбежать за укрытия и остались на первой линии, были безжалостно добиты. Степняки, ожидая, когда расчистят проход, устроили себе забаву. Начали стрелять по ним с десяти шагов и истыкали их стрелами. Причем стреляя в уже мертвые тела.
Они смеялись и кричали, что такая участь ждет всю деревню. А кто не умрет от стрелы и от клинка, пожалеет, что не получил легкой смерти. А одного молодого парня наоборот, убивать не стали. Тот не добежал до угла дома с десяток шагов. У него из ноги уже торчали две стрелы, а степняки продолжили стрелять ему по ногам и по рукам. Они не целили в жизненно важные органы, заставляя молодого крестьянина стонать и истекать кровью.
— С умыслом так делают, чтоб кто-то не выдержал и побежал спасать, — сквозь зубы процедил Комаринский и вдруг вскрикнул тревожно, — Куда она лезет!
Я проследил за его взглядом и увидел, как Анюта перебегает от одного дома к другому, стараясь оставаться незамеченной для степняков. Она остановилась за тем углом, до которого не успел добежать молодой крестьянин.
Вот что она делает? Не понимает, что именно такого безрассудного поступка только и ждут. И окрикнуть ее не могу, этим я ее просто выдам. Мы с Комаринским с бессильным отчаянием смотрим с гаражной крыши, как Анюта поднимает наподобие щита какую-то деревянную крышку и выскакивает из-за угла.
Увидев ее, степняки заулюлюкали, насмехаясь, что «мужчин» в деревне больше не осталось. И начали стрелять. Будто играя с жертвой, они выпустили несколько стрел в деревянную крышку, которой Анюта прикрывалась.
А Анюта не стала тащить раненого за угол избы, понимая, что ей этого не позволят. Она рывком подтащила его к двери. Степняки не ожидали, а когда разгадали ее намерение, стало поздно. Она распахнула дверь избы. Пущенные стрелы вонзились в дверь, а Анюта втянула раненого внутрь.
Степняков это разозлило. Балакбай прокричал что-то грозное, запалил просмаленную стрелу и пустил в соломенную крышу дома. А следом полетели другие горящие стрелы. Соллома тут же заполыхала в нескольких местах.
— Командуй, подпоручик, — бросил я Комаринскому и спрыгнул с гаража.
Управлять войсками я все равно не умею, а бросать Анюту с раненым в горящем доме не могу. Как назло окна той избы выходят на сторону степняков. Через них ни влезть, ни вылезть. Я добежал до угла подпаленной избы и уже собирался рвануть к двери, когда меня сбили с ног.
— Охолоните, Сергей Николаич, — прошептал мне деда, прижимая к траве, — Вы за всех тут отвечаете.
— Она же сгорит там…
— Это моя забота… подсадите меня, Сергей Николаич…
Деда помог мне подняться на ноги. Я сцепил руки, чтобы он смог на них встать и перебраться на крышу. Все-таки он поразителен для своего возраста. Я бы не смог так ловко это проделать. Филипыч откидал горящую солому, отодрал обрешетку, вывернул пару настильных досок и спрыгнул внутрь дома.
— Тикай оттуда, граф, — прокричал мне с гаража Комаринский, — Они прорвались.
Степняки закончили растаскивать завал и въехали в деревню. И снова натолкнулись на отчаянное сопротивление. Если они думали, что мужики просто попрятались за избами, если ожидали, что сейчас проскачут с ветерком по деревне, вырезая всех подряд, то они ошибались… и довольно жестоко.
Они напоролись на вторую линию обороны, еще более мощную, чем первая. Мой оперативный штаб отлично все продумал. Степняки радовались, что прорвались в деревню, но на деле они сами залезли в мешок «с кулаками». В таком тесном пространстве конница не имеет никакого преимущества, наоборот, становится уязвимой и почти беспомощной.
Вот только я, кинувшись выручать Анюту, оказался за укреплениями и попал под раздачу. Из-за угла дома прямо на меня выехал Балакбай.
— Прощайся с жизнью, новый барин, — Он поднял в замахе кривую саблю и пришпорил коня.
Я разрядил в него перо. Не убил, конечно. Но разбойник на несколько мгновений утратил контроль над телом и свалился с лошади. Не дожидаясь, когда он очухается, я выбил саблю из его руки, но больше сделать ничего не успел. Балакбай пришел в себя практически мгновенно.
Он еще не поднялся на ноги, а сразу выхватил засапожный нож. По-хорошему, мне достаточно просто сбежать, его и так добьют, но я знаю, как только отвернусь, его нож полетит мне в спину.
Я прыгнул на него, попытавшись перехватить руку с ножом, и мне это удалось. Мы начали бороться, но очень скоро стало ясно, что Балакбай меня гораздо сильней. Он опрокинул меня на спину и вырвал из захвата руку с ножом.
Я попытался ударить его клыком в шею, но разбойник отпрянул. Я воспользовался этим и сбросил его с себя. Мы снова оказались на ногах. Он с ножом, а я с клыком. А в следующий миг Филиппыч спрыгнул на Балакбая с крыши горящей избы. Выбил нож и просто свернул ему шею.
— Не смей тянуть грязные лапы к чистым женщинам… — пригрозил зачем-то деда уже мертвому степняку и перевел взгляд на крышу пылающего дома, — Анюта спускай его сюда.
Где-то рядом прямо за углом еще кипит битва. А мы принимаем раненого. Анюта спустила его и спрыгнула сама… вовремя, изба уже горит как факел. Мы быстро оттащили истыканного стрелами парня. Целитель починит.
А затем я увидел в просвет между избами удирающих степняков… и послышались крики… победные крики… хорошо кричит тот, кто кричит последним. Это кричат мои мужички. Сами степняки уже забыли, как улюлюкали… как грозили и насмехались. Чешут сверкая пятками.
Я бросился организовывать цепочку мужиков с ведрами, чтоб залить горящую избу. Если огонь перекинется дальше, вся деревня сгорит. Как-то сразу стало некогда ликовать. Степняки свалили, но нагадить успели.
Отстоять саму избу не удалось, конечно. Главное, не дали огню пойти дальше. Кеша использовал для этого заклинание потока воздуха, отогнав пламя от следующей избы. Только я знаю, что расслабляться пока рано.
— Кротовский, Клещовские нарисовались, — сообщил подпоручик.
Мы с ним снова залезли на наблюдательный пост на крыше гаража. По полю идет неторопливо небольшой отряд. Пересчитываю. Семнадцать человек. Неужели Еве не удалось перекупить тех магов? Но вот они остановились, немного не дойдя до деревни, заговорили о чем-то. Пятеро магов отделились и пошли обратно. Значит, все-таки удалось.
Их отряд разом сократился почти на треть, но оставшиеся двенадцать не посчитали, что сил недостаточно. Они так же уверены в себе. Объединенные силы деревенских с каторжанскими они противниками не считают. И я с этим согласен. Мужики отбили атаку степняков… сами… без посторонней помощи. И это очень хорошо. Наши маги не растратили силы. Они выйдут на битву с полными магическими резервами. Но на этом мужицкая миссия выполнена, против магов им противопоставить нечего.
