На сей раз, он был уверен, что отчетливо слышит дьявольский хохот.
— Грех и доверие несовместимы. Одно предает другое.
По ее лицу снова медленно расплылась улыбка.
— В таком случае, почему вы возражаете, милорд?
Почему ему взбрело в голову являться сюда? По мнению Мельбурна, это было «безопасное» мероприятие, но он не мог удержаться. Прискакал. А теперь вот она просит научить ее жить, быть свободной как птица.
— Хорошо, — согласилась она. — Почему бы вам завтра утром не прогуляться со мной в Гайд-парке?
— Мне?
Она снова улыбнулась.
— Вы уже признались, что встаете до полудня. — Ее затянутые в перчатки пальчики незаметно погладили его по рукаву. — Ну, пожалуйста, Деверилл? Вернее, Валентин. Я не хочу снова сделать ошибку, как вчера вечером.
Он вздохнул.
— Ладно. В одиннадцать. И захватите с собой какую-нибудь чертову дуэнью.
— Захвачу. Спасибо, сэр.
— Оставьте благодарность на потом. Не сомневаюсь, что вы пожалеете, что благодарили меня.
— Никогда!
Она, может быть, и не пожалеет. А он? Ох, черт возьми, уже пожалел.
Он заметил Шея Гриффина, который сидел на несколько рядов позади них. Судя по его скучающем виду, среднему брату, очевидно, досталось сопровождать Элинор, когда подбрасывали монету. После того как Валентин услышал от Закери об инциденте с лошадью, ему стало понятнее покровительственное отношение братьев к сестре. Учитывая то, что он видел своими глазами прошлым вечером, он был рад, что она не протестовала против присутствия здесь Шея.
Гораздо больше его удивило стремление Элинор поступать против желаний семьи и отыскать свое место под солнцем. Если бы она была мужчиной, то стремление пойти своим путем стало бы понятным. Но ведь она девушка. Насколько он знал, дочки на выданье не осмеливались возражать тем, в чьих руках находились их деньги и будущее. Пусть даже они иногда не соглашались с чем-то в глубине души, внешне вели себя послушно и уступчиво.
Первая часть выступлений закончилась, и Элинор, извинившись, отправилась поздравить леди Мэри Хаусен. Озадаченный Валентин остался сидеть на месте. Музицирование Мэри не произвело на него впечатления. Но главное, он терпеть не мог разговаривать по душам с девственницами, ищущими свой путь в жизни.
— Сегодня здесь самым крепким напитком является пунш, — сказал Шей, опускаясь на пустой стул Элинор. — Скучная музыка и трезвость — не лучшее сочетание.
Не говоря ни слова, Валентин достал из внутреннего кармана сюртука фляжку с виски. Он протянул ее Шею, не спуская глаз с хозяина и хозяйки, пока тот делал большой глоток.
— Ты спас мне жизнь, — с чувством пробормотал Шей, возвращая ему фляжку. — А то бы я помер со скуки.
Прежде чем закрутить крышку и снова убрать фляжку в карман, Валентин и сам отхлебнул глоток.
— Это несколько приглушает тоску.
— Я, по крайней мере, знаю, почему присутствую здесь, — заметил Шей, бросив взгляд на сестру, — но какого дьявола ты здесь делаешь? Мельбурн отправил с ней меня, потому что был уверен, что тебя никакими силами сюда не затащить.
— Я просто проезжал мимо, — пожал плечами Валентин, повторяя ложь, которую уже преподнес Элинор. Чем меньше вариантов придется запоминать, тем проще.
— Я видел, что вы с Элинор все время о чем-то болтали.
Так, начинается самая трудная часть.
— Она считает меня олицетворением свободы и авантюризма и хочет, чтобы кто-нибудь подсказал ей, как найти собственный путь к свободе.
— И она попросила тебя это сделать? — удивился Шей.
— Почему бы и нет? Я неотразим, очарователен и не являюсь одним из ее братьев.
— А знаешь, — медленно произнес лорд Гриффин, — это могло бы пойти нам на пользу. Ты все равно присматриваешь за ней, а пока она с тобой болтает, к ней не посмеют приблизиться бездельники вроде Кобб-Хардинга или Эндертона. Боже милосердный, нам только не хватает услышать, что она бежала, чтобы сочетаться браком с каким-нибудь профессиональным игроком из-за того лишь, что ей кажется, будто Мельбурн заставляет ее выполнять слишком много правил.
— Бежала? — повторил Валентин, приподняв бровь. — Она говорила, что ищет мужа, но ты полагаешь, что она способна на такое безрассудство?
— Я думаю, она только и ждет, чтобы удрать на волю. И теперь, когда Мельбурн приоткрыл дверь, я сомневаюсь, что она добровольно прилетит назад в клетку.
— Ты говорил ему об этом?
— Много раз. Но мне было приказано соблюдать договоренность, пока ее соблюдает она.
— Ну что ж, предполагается, что завтра утром я повезу ее на прогулку, и она наверняка попытается убедить меня помочь ей, — признался Валентин, притворяясь, что делает это неохотно. Он действительно не горел желанием приглашать ее, хотя и совсем по другой причине. — Нет ли у вас списка приемлемых кандидатур на роль супруга? Мне было бы проще, если бы я знал, кого именно я должен поддерживать.
— Я уверен, что у Мельбурна такой список имеется, хотя мне он его не показывал. Тебе не кажется, что выглядело бы подозрительно, если бы ты вдруг начал указывать ей на потенциальных мужей? Особенно если это окажутся джентльмены, с которыми ты обычно не утруждаешь себя даже разговором?
— Они настолько безнадежно скучны?
— По сравнению с тобой и адмирал Нельсон покажется занудой.
— Я просто пытаюсь отдать долг Мельбурну и вернуться к прежнему распутству.
— В таком случае ее просьба поможет тебе сделать это.
— Каким же образом?
— Видишь ли, если она решит, что учится чему-то недозволенному у тебя, то не будет творить всякие глупости и вызывать пересуды у окружающих. А мы будем надеяться, что Мельбурн, наконец, одумается и положит всему конец, пока она и впрямь не совершила какой-нибудь сомнительный поступок.
Валентин подумал, что нынче вечером ему следовало бы остаться дома. Не хватало, чтобы кто-то уговаривал его провести время с Элинор, когда на самом деле ему следовало держаться от нее как можно дальше.
— Едва ли ты хочешь, чтобы она проводила время со мной, — заявил он. — Тем более на публике. Ведь я тот волчище, которым мамочки пугают своих дочек.
Шей усмехнулся и потрепал его по плечу.
— Да, но в данный момент ты наш волчище, не так ли? И в отношении Нелл ты знаешь правила игры.
Собрав остатки здравого смысла, Валентин слабо запротестовал в последний раз:
— Но это не то, что просил меня делать Мельбурн!
— Будет то, как только я вернусь домой и обо всем ему расскажу.
Сердито глядя на Шея, Валентин поднялся.
— Я предупреждаю тебя, Шей: это плохая идея.
