Убедившись, что Катрин крепко спит, я все-таки заставил себя встать.
Задание никуда не делось. И наверняка завтра я сам над собой посмеюсь. Во всем виновата текила – она сделала меня сентиментальным. И, видимо, эффект ещё остался… Да-а-а… Чернышов,ты кого пытаешься обмануть?..
Чертова презентация. Не могли что-то позитивное и веселое сделать? Да хоть с розовым единорогом. Чтобы бесило, а не вот это все. Чудовищно невовремя они про романтику вспомнили… или вовремя? Просто не для меня. Появилось слегка бредовое подозрение, что Иван Алексеевич, в свойственной ему манере, уже все решил за нас с Катрин, хотя, конечно,такое даже для него чересчур. Просто совпало.
Вытащил на утро из холодильника насмерть замороженную тушку перепелки – специально для Плутовской диеты – и ушел с ней в ванную. Перепелка отправилась в раковину размораживаться, а я помыл руки и обработал царапину на щеке от когтей летучей Чумы. После этого передал собранную информацию шефу. Меня заверили, что к утру попытаются навести справки у смежных ведомств, не работает ли кто-нибудь с нами в параллель.
Вернулся обратно – мое место рядом с Кати занял Плут. Попытался его подвинуть – что-то больно укололо палец. Отдернул руку. Включил подсветку на телефоне и понял, что мой ворюга уже успел оперативно обчистить Левандовского и принес дар для Кати. Все ту же старинную заколку для галстука. Похоже, оценщик крайне беспечен, а Плут явно неравнодушен к его имуществу.
Не обращая внимание на возмущенное шипение ласки, спрятал похищенное в ящик стола. Плут страшно негодовал и обиделся ещё больше, когда я занял подушку, которую он считал своей.
– Нет уж, хвост убрал, место потерял!
С каким-то странным собственническим удовлетворением я сгреб в охапку Кати. В ответ она повернулась ко мне лицом и доверчиво уткнулась носом в грудь, а потом и вовсе закинула на меня ногу.
Я замер. Пульс, кажется, мгновенно перевалил за сто шестьдесят ударов в минуту.
Очень хотелось думать, что презентация была с каким-то подвохом или текила, или та дрянь, которую пoдсыпал Дубинин. Жаль, что самообман мне всегда плохо давался.
Чернышов,ты на задании. Кати – твоя фиктивная жена. У тебя поддельный паспорт. Другая фамилия. Даже имя другое. Вернемся домой и… Вернемся домой. Надо еще вернуться. А там и разберемся. Сейчас нужно просто заснуть…
Я честно пытался. Все делал как обычно, но на сей рaз проверенные средства не срабатывали. Так и лежал, обнимая Кати, чувствуя, как постепенно затекает рука…
ГЛΑВΑ 23 – Чумовой психоанализ
Конкурсная презентация расстроила меня до слез, почти до истерики. Я даже не смогла ее досмотреть. Это оказалось выше моиx сил. Бывало, я на кого-то злилась, кому-то мстила, кого-то игнорировала, но никогда и никто не делал мне так больно, чтобы опускались руки, чтобы хотелось забиться в угол и плакать навзрыд от безысходности. Ведь я же Чума. Я сильная. Но даже сильным иногда бывает очень плохо.
Видеоголограмма. Ее делали настоящие профи. Даже у меня не получилось бы лучше. Но имeнно это и причинило такую боль, потому что мне показали Славу. Такого, каким я хотела бы его видеть. Сильного и, вместе с тем, нежного. Талантливого, умного и решительного, но ещё и мягкого. Славу, который умеет любить. Но… зачем обманываться? Настоящий агент Чернышов никогда не был таким. Настоящий агент Чернышов – холодный, безразличный, заледенелый и бесчувственный…
Я видела, с каким застывшим лицом он смотрел видео,и мне казалось, что в этот момент он думает, насколько же пасторально и по-девичьи романтичнo выглядит наша презентация. Ρазумеетcя, он никогда не позволил бы себе ничего подобного. Ведь кусок льда, который у негo вместо сердца, не ведает жалости… Тогда мне так казалось.
А теперь я опять ничего не понимала. Стоило мне закрыть «Полынь» и прекратить издевательство, как стальной агент Чернышов вдруг, словно по щелчку, превратился в Славу из видео.
Уже почти теряя сознание от усталости – и физической, и моральной, я вдруг почувствовала его руки на своих плечах. У меня не было сил сопротивляться или язвить. И… кажется, я по-прежнему ничего о нем не знаю. Совершенно ничего.
А утром он все ещё был рядом. Проснувшись в его объятиях, я даже растерялась. Смотрела в Славины глаза, так напоминающие цветом суровое штормовое море, и не могла понять, что происходит. Пожалел наивную дурочку или…
– Тренируешься, чтобы убедительно играть моего мужа? – спросила я, стараясь скрыть волнение.
– Зачем мне тренироваться играть твоего мужа, если я и так твой муж. - ответил он на мой выпад. - Знаешь, Кати, чтобы хорошо сыграть свою роль, нужно забыть о том, что ты ее играешь.
– Вот ты и забыл? А теперь вспомнил? Так отпусти меня! Хватит уже…
– Когда ты злишься,то напоминаешь нахохленную и недовольную летучую мышь, – он вдруг наклонился и быстро чмокнул меня в кончик носа. Я даже не успела отодвинуться.
– Да что с тобой не так, Слава?! Ты только вчера сказал, что не любишь меня, а сегодня ведешь себя так, будто…
– Я не говорил, что не люблю тебя, - перебил меня Чернышов.
– А что ты говорил?!
– Я сказал – не знаю, люблю или нет. Ты меня даже не слушала!
– Ну это, конечно, совершенно меняет дело! – возмутилась я, не желая опять обманываться.
– Конечно. «Не знаю» – это может быть нет, а может быть… да.
– Тебе не надоело? Играешь со мной, как кошка с мышкой. Тебя это развлекает?
– Нет. Хотя ты ведь мышка по сути своей. И вряд ли будешь с этим спорить.
И снова мне не удавалось ничего понять по лицу Славы. Ему бы в покер играть. Всех по миру пустит. И как меня только угораздило полюбить такого?
– Все, достаточно, – я дернулась, но без малейших шансов вырваться – он просто чуть сильнее сжал руки и стало ясно – не отпустит.
– Похоже, что недостаточно. Вчера я так и не отчитал тебя за побег из отеля.
– Α я – тебя! За то же самое, что характерно. А еще за пьянку с крайне подозрительным Дубининым. Так что мы квиты.
– Чумка, ты что-нибудь слышала про субординацию? – спросил он, а в уголках его глаз вдруг появились смешливые морщинки.
– Слышала. Я вообще много умных слов знаю.
– Но не используешь?
– Почему же,иногда использую. Когда это уместно.
– И что мне с тобой делать? - вздохнул Слава.
– Отпустить?
– А ты хочешь?
– Нет, – нарочно сказала я, чтобы посмотреть на его реакцию.
– Вот и я не хочу, - он устроился поудобней. Моя голова оказалась на его груди. Под ухом отчетливо раздавалось размеренное тук-тук-тук.
– Слава, чего ты добиваешься? - спросила я, чувствуя себя зверем в капкане.
