— Ничего, — махнул я, — с тобой стало даже веселее.
— То есть друзья? — с искренней детской надеждой в голосе спросил парень.
— Поверь, тебе не нужен такой друг, Алекс... — замялся я на секунду, — из какого ты говоришь рода?
— Не из какого, — развел руками парнишка, — сирота.
— Но фамилия то у тебя есть? — не поверил я.
— Не-а, — вздохнул парень, — просто Алекс.
Просто Алекс. Простолюдин сирота, слоняется один поздним вечером на одной из самых охраняемых территорий Российской Империи.
— Ты ведь не ученик лицея, верно? — почувствовав неладное в лоб спросил я.
— Не-а, — с небольшой грустью в голосе ответил Алекс, — я просто здесь живу. Ты первый кто за последний год смог меня увидеть.
Только после этих слов я осознал весь масштаб дара этого паренька и почему он мне показался настолько пугающе знакомым.
Улыбка сама расплылась по моему лицу.
Кто знал, что мой коматозный Мин окажется далеко не единственным Эфириалом на этой странной планетке.
Глава 9
Глубокая ночь уже вовсю вступила в свои права, когда я оказался перед крыльцом неприметного на первый взгляд здания из красного камня.
По периметру было подозрительно тихо, а сам вход не просто не охранялся, а оказался настежь открыт.
Простая деревянная дверь поскрипывала на ветру и билась медной ручкой о колонну с императорскими гербами.
Ни дружинников, ни защитной магии, ни датчиков движения, ничего.
Может, я и погорячился, когда решил, что царский лицей хорошо охраняется. Только один дружинник пытался помешать мне попасть в соседний с приемной комиссией блок и найти там изолятор временного содержания.
Да и сбить его со следа оказалось чересчур просто. Бедолага наверняка до сих пор прочесывает тренировочный блок и рвет на себе волосы.
Покосившись на хлипенькие решетки на окнах, которые и ребенка не удержат, я скользнул внутрь.
Пост охраны пустовал. Сканирующие арки были выключены, а многочисленные датчики и камеры обесточены.
Пожав плечами, я перепрыгнул турникет, распахнул незапертую толстую металлическую дверь и насвистывая въевшуюся в голову мелодию спустился вниз по круговой лестнице.
Толстые коричневые стены сохранили остаточный магический след, намекая на то, что какие-то меры безопасности в этом местечке все-таки имелись.
— Мне слишком тесно взаперти... — пропел я, проходя мимо первой из пяти клеток в широком темном коридоре.
— И я мечтаю об одном... — размеренным шагом прошел я мимо второй.
— Скорей свободу... — замер я на полуслове, наконец, увидев искомую дорогую сердцу телохранительницу и выдохнул, — обрести.
Анна Руслановна Зверева сидела на твердой узкой кровати, подогнув колени и мечтательно смотрела в крохотное прямоугольное окошко. Ее растрепанные светлые локоны водопадом ниспадали на грудь, а янтарные глаза искрились в тусклом лунном свете.
— Ты и так свободен, — тяжело вздохнула девушка, не поворачивая головы.
— Как и ты, — подметил я, показательно поскрипев распахнутой решеткой.
Зверева не кричала, не материлась, не клялась убить, не сверлила меня осуждающим взглядом и даже не злилась. Просто продолжала умиротворенно смотреть в окно.
— Чего ты хочешь, Артем? — сказала девушка чуть обиженным голосом, — весь день тебя не трогала.
— Артем? — нахмурился я и приложил ладонь ко лбу девушки, температуры нет, как и атаки за нарушение личного пространства.
Зверева и за меньшее ломала руки Омским дворянам, а сейчас даже не шелохнулась.
— Это уже совсем странно, — убирая ладонь от холодного лба протянул я, — кто ты и что сделала с Анной Зверевой?
— Странно? — искренне посмеялась девушка и поджала босые ноги под себя, — вот как это выглядит со стороны... просто здесь впервые за долгое время я почувствовала себя так легко... так спокойно, понимаешь?
С этими словами Анна перевела взгляд своих янтарных глаз на меня и в них было столько умиротворения, что в нем можно было утонуть.
Меня аж передернуло от столь кардинальных перемен.
— Рассказала бы раньше, что тебя успокаивает тюремная романтика и игры с запиранием, — покачал я головой, — построить для тебя личную тюрьму дело пары дней, а нервов бы друг другу сэкономили на сто лет вперед.
— Тюрьма тут не причем, — завела непослушный локон за ухо Зверева и в ее глазах лишь тенью мелькнуло знакомое безумство, — мне стало легко... вернее было так легко, когда я думала, что ты мертв.
— А, — понимающе кивнул я и устало потер переносицу, — впервые за пять лет поговорить по душам ты решила именно здесь? Серьезно?
— Почему нет? — повела плечами Зверева и сделав оборот на кровати, развернулась ко мне лицом, — ты и сам заметил, что за этим местом не следят. Никто не подслушает и не войдет сюда до самого утра.
— Откуда такая уверенность? — сощурился я.
— Мне дал слово надежный человек.
— Ладно, — легко согласился я и плюхнулся на узкую кровать рядом со Зверевой.
— Перестань, — лишь усмехнулась девушка в ответ на очередное нарушение личного пространства, — я в полном порядке, правда.
— Не похоже, — вздохнул я, — но ты продолжай. Если вот это вот, — обвел я руками Звереву, — твое нормальное состояние, то зачем тебе я?
— Ладно, ты прав, — вздохнула Зверева, — таким нормальным оно было очень давно, задолго до тебя.
— А со мной ты совсем чокнулась, — продолжил я и в тот же миг мне пришлось уворачиваться от удара ногой и отскочить в сторону.
Волна горячего воздуха прожгла коричневую стену на десять сантиметров и срезала напрочь спинку и так небольшой кровати, но это того стоило.
Во взгляд Зверевой постепенно возвращался огонь и жажда жизни.
— Об этом я и говорю! — гневно выпалила Зверева и попыталась успокоиться глубоким вдохом с закрытыми глазами.
— О том, что помогаю тебе вспомнить себя? — возмутился я, — «нормальной» ты была, когда была слабой! Вовсе не доброта, спокойствие и всепрощение дали тебе силу! Источник эфира что ты сама годами взращивала, питается эмоциями! Питается тобой настоящей! Сдерживать их, значит сдерживать свою же сущность!
— Да что ты можешь знать о моей силе, пацан?! — оскалилась Зверева и метнула в меня туфлю, каблук которой с треском вонзился в коридорную стену.
Куда больше, чем она может себе представить, но читать лекции о типах источников и эфирных структур я не собираюсь, да и времени нет. Суть своей силы Анна Руслановна Зверева, которую я знаю понимает инстинктивно. Ей достаточно просто быть собой, каким бы неправильным ей это сейчас не казалось.
