— Я разберусь, — прикрыв глаза и глубоко выдохнув, ответил я.
Матюшкин крайне довольный моей реакцией поерзал на месте. А я старательно пытался не свернуть ему шею прямо сейчас. Соблазн был так велик, но потом пришлось бы отбиваться от военных и сопутствующие разрушения аэропорта действительно начали бы тянуть на две сотни миллионов. К тому же на церемонию бы опоздал.
— Жаль, — вздохнул я внутренним выводам, мешающим оторвать алчную графскую башку прямо сейчас.
— Согласен, Артемий Сергеевич, ситуация крайне напряженная, — присоединился к моей скорби Матюшкин и похлопал меня по спине, — но выход всегда есть.
— Вы правы, Василий Федотович, — даже взбодрился я, действительно, что я как варвар, оторвать голову да оторвать голову, в цивилизованном мире ведь живем, — уничтожить под корень род наглеца ведь можно и по правилам.
— Что? — опасливо отшатнулся Матюшкин, заметив мой взгляд.
— Ничего, ничего, — раздался примирительный мужской голос и между нами, с грацией быка, возникла массивная фигура Феликса, — Артемий Сергеевич пошутил.
— Вовсе нет… — не согласился я, но горе-гвардеец меня не слушал и нагло оттолкнул в сторону.
— Простите, уважаемый, а вы кто? — недоуменно захлопал глазами Матюшкин.
— Феликс я, — располагающе улыбнувшись, ответил здоровяк и протянул свою могучую лапищу.
— Феликс, — облегченно выдохнул Матюшкин, не подавая руки, — из простолюдинов, — добавил аристократ брезгливо, вспомнив список пассажиров нашего борта.
— По рождению да, — равнодушно опустив руку ответил здоровяк, — а теперь я второй заместитель главы царского департамента природных ресурсов и экологии Российской Империи.
— Вы что за цирк тут устроили, Артемий Сергеевич? — перевел на меня осуждающий суровый взгляд Матюшкин, — злонамеренная выдача себя за служащего царской канцелярии это подсудное дело! И ладно бы выставили самозванцем аристократа… но простолюдин. Со всем уважением, Артемий Сергеевич, вашего слугу за это казнят.
— И правильно, — махнул я рукой, — не люблю, когда меня перебивают. Да и сам виноват.
— Я не самозванец, — со знакомыми нотками подавленной ярости прорычал Феликс.
— Ты дыши, Феликс, — посоветовал я рабочую методику, без которой общаться с графом Матюшкиным оказалось крайне тяжело не только мне, — вдох-выдох.
— Простолюдин в царской канцелярии и не самозванец? — нетерпеливо фыркнул Матюшкин и, словно прочитав мысли своего господина, юрист начал добавлять новые строчки в свою папку-сказочника, — вам самим то не смешно от своих слов… как вас… Феликс?
— Гвардейцы не смеются, — угрожающе заявил здоровяк и лицо загорелого Матюшкина разом побелело, а узкие глазенки его юриста округлились до размера его очков.
— К-к-как это гвардеец? — затряслась челюсть у Матюшкина, — вам ведь запрещен выезд из столицы без указа государя.
— Так был указ, — прохрустел шеей и горой навис над ссутулившимся графом Феликс, — о проверке за тем, как исполняется обновленный указ об экологии.
— Н-н-но ведь плановая проверка б-б-была месяц назад, — попятился Матюшкин и растерянно забегал глазами в поисках помощи, но рядом с ним никого не оказалось.
Даже юрист растворился также внезапно, как и появился до этого.
— А это внеплановая, — пробасил Феликс и приобнял Матюшкина за плечо, — двадцать четыре нарушения было выявлено в вашем аэропорту месяц назад. Пойдемте Василий Федотович, посмотрим, как вы на радость государю, и на благо императорской земле матушке их устранили.
Побелевший и местами поседевший Матюшкин выпал в осадок и стоял со стеклянными глазами, боясь сказать хоть слово.
— Мои юристы с вами свяжутся через три часа, Василий Федотович, — воспользовавшись возникшей паузой заявил я, привлекая внимание взмахом ладони перед каменным лицом графа, — выставленный вами счет будет оплачен в полном объеме. Только мой вам совет, перепроверьте еще раз, вдруг, там, совершенно случайно, оказались лишние пункты.
— Об-бязательно проверю, — отмер Матюшкин, — лично проконтролирую. А с его сиятельствами Романовыми…
— С ними я разберусь самостоятельно, — кивнул я, — или вы готовы признать, что намеренно столкнули наши самолеты?
На миг Матюшкин даже задумался, но быстро вернул себе маленькую часть той горделивости, что была у него изначально и с усилием тряхнул головой.
— Ваши домыслы возмутительны и, будь на моем месте его сиятельство князь Пражский, счел бы это личным оскорблением, — все еще подрагивающим, но постепенно обретающим былую уверенность голосом отозвался Матюшкин.
Состояние шока быстро прошло и граф вспомнил, что за его спиной есть влиятельный Рюрикович, а Феликс только на вид страшный и даже его гвардейская должность в имперской канцелярии лишь случайность.
Случайность болезненная и сулящая целым ворохом неприятных проблем, но вполне решаемая.
В отличие от факта намеренного столкновения и уничтожения собственности двух хоть и опальных, но крупных аристократических родов, доказать который у меня нет ни единой возможности. Не на чужой земле за единственный день, что мне тут отведен.
Мое задумчивое молчание Матюшкин принял как мирное завершение нашего конфликта и позволил тяжелой руке гвардейца увести его за собой в сторону золотистого седана, в котором с успехом скрылся юрист парой минут ранее, явно уничтоживший все доказательства подставы ввиду открывшихся обстоятельств.
— Ваша машина подана, княжич, — раздался за спиной сосредоточенный голос Анны Зверевой, которая с нескрываемым раздражением смотрела вслед удаляющейся паре.
Я повернул голову налево, где в самом деле расположился наш долгожданный кортеж из трех черных внедорожников с гербами местного князя Пражского. За безопасность лицеистов на своей земле он отвечает лично. В его интересах доставить солдат на поле боя целыми и невредимыми, уберегая от кровников и глупых конфликтов, в которых умирать будут не враги, окружившие границы княжества, а весьма недешевая и дефицитная сила боевых одаренных.
— Сразу бы так, — вздохнул я и устало потер виски.
От местного гостеприимства только голова разболелась.
— Слушай, а князь не обидится если…
— НЕТ, — безапелляционно заявила Зверева даже не поворачивая головы.
— «Нет», то есть не обидится? — уточнил я.
— «Нет», то есть ты не будешь сегодня никого убивать, — твердо констатировала Зверева.
— Это довольно проблематично, учитывая что турнир это по сути война, — усомнился я в возможности выполнить это абсурдное требование.
— Ты понял, что я имею в виду, Соколов, — тяжело вздохнув, укоризненно хмыкнула Зверева.
— Ладно, ладно. Граф сегодня вернется домой целым и невредимым, — пообещал я и послушно направился к автомобилям.
