Хотя извиняться здоровяку было совершенно не за что. Как ясно дал понять этот короткий разговор, получив усиление, Феликс был обязан тут же отправиться к государю, отбросив все остальные задачи как второстепенные.
Но он пошел за мной и по головке его после этого не погладят, а он ведь и так отстраненный.
Сердце кольнуло всколыхнувшееся чувство вины, которое я усилием воли заменил твердым намерением отплатить Феликсу. Ведь, как оказалось, я ему должен. А долги я привык возвращать.
Нарушая тишину, закряхтел двигатель «Газели» и оставив за собой облако черного дыма, микроавтобус поехал вперед занимать место в конце колонны.
И в это же время последний внедорожник из кортежа отделился и двинул в нашу сторону.
— Прощу прощения за доставленные неудобства, — кивнул вернувший себе добродушную маску Мстислав и повел рукой, — не переживай, тебя доставят прямиком в аэропорт под гарантии безопасности от государя, — добавил Мстислав, намекая что прекрасно знает о том, что именно со мной произошло.
Впрочем, это можно было понять по отсутствию удивления и абсолютным пренебрежением связанным Майором царской армии, с которым обращались как с куском мяса.
Коим, по сути, и являлись предатели.
Тем легче для Феликса, но меня это уже мало касается. Помочь здоровяку до его возвращения в столицу я не смогу, перечить государю не имею права, а виды Пражского княжества меня уже порядком задолбали.
— Не смею сомневаться, — покорно кивнул я и поблагодарив Мстислава, забрался внутрь комфортабельного салона имперского внедорожника и уснул на мягком, словно облако, заднем сидении спустя секунду после того, как мы тронулись.
Глава 24
Мне снились облака. Перламутровые, серые, сизые, алые… в мирах Веера облака имели тысячи форм и оттенков, но я любил все. Тяжелые и легкие, большие и маленькие, дождливые и кислотные, завораживающие и опасные.
И сейчас мне снились они все. Включая местные, земные. Воздушные и исключительно умиротворяющие. Они сливались в один калейдоскоп и подкреплялись нескончаемым чувством невесомости… невесомости и свободы…
— Артем… — настойчиво донеслось откуда-то сбоку, но я отмахнулся от раздражающего звука, концентрируясь на приятном шуме работающей турбины самолета, дарующей пусть и ограниченно-искусственное, но чувство полета.
Небо было так близко.
На расстоянии вытянутой руки.
И если не открывать глаза и не вслушиваться, можно даже забыть о том, что ты находишься в металлической замкнутой коробке и такая желанная свобода все также далеко…
— Эх, — разочарованно вздохнул я и с усилием открыл глаза.
Организм уже успел вдоволь отдохнуть и восстановиться, а приятное наваждение, называемое местными «сон» безжалостно пало под мощью логики пробудившегося сознания.
— Наконец-то! — недовольно воскликнул все тот же раздражающий голос, и в правое плечо прилетел болезненный тычок, окончательно вырвавший меня из царства морфея, — мы уже начали снижаться! — с укоризной ткнули меня в бок еще раз.
Поморщившись от яркого света и вновь стратегически разлепив один глаз, я узнал знакомые очертания столичного пригорода и безо всякого энтузиазма покосился на хмурую блондинку в соседнем кресле.
— Тридцать минут не могла потерпеть? — укоризненно выдохнул я.
— Тогда бы мы уже приземлились и было поздно! — убежденно фыркнула Анна Зверева и ткнула острым накрашенным ногтем указательного пальца в имперский герб, намалеванный на спинку впередистоящего кресла, — а такие борта всегда встречают по-особенному, даже если они летят пустые!
— И? — вопросительно наклонил я голову.
— На земле будет не до разговоров! — зло выпалила Анна Зверева и отчего-то опасливо покосилась назад.
Заинтересовавшись, что могло напугать нашу железную леди я и сам привстал и глянул в конец салона, но там было пусто.
Досадно.
— Так в отсутствии разговоров и суть спокойных полетов, — опускаясь обратно на место заявил я, отчего Анна Зверева нахмурилась еще больше.
Не ударила. Не сожгла кресло. Не начала орать и ругаться.
Нахмурилась.
Вдвойне страннее.
Анна Зверева всегда предпочитала действия любым переживаниям. Говорила так ее гладкая кожа дольше сохраняет свою красоту.
Сейчас же опасность появления ранних морщин девушку по какой-то причине не волновали.
— Я весь полет тебя не трогала, прояви хоть чуточку признательности! — отчего-то шепотом возмутилась Анна Зверева.
— Так уж и не трогала? — скептически протянул я и потянул вверх рубашку, проявляя двенадцать свежих синяков на правом боку, размером аккурат с женский кулачок.
— Ты не просыпался, — безо всякого чувства стыда прокомментировала Анна Зверева, — все равно считается.
— Чего ты хочешь? — сдался я, отмечая, что до посадки еще двадцать восемь минут и игнорировать взбудораженную блондинку так долго чревато авиакатастрофой.
А ронять так кстати предоставленный мне имперский борт в мои планы не входило. Будь я императором, я бы такое не простил.
— Выполнить свой долг, — прошептала Анна Зверева и наклонилась чуть ближе.
— А почему мы шепчем? — театрально понизив голос, спросил я и Зверева вновь покосилась назад.
— Шшш, — нервно приложила палец к своим алым губам Анна, — хочешь конвоирам планы побега выдать?! Слушай внимательно. Открываем задний аварийный, стюардесс я беру на себя. Пилоты отреагировать не успеют…
— А Эмилия и Алекс? — из чистого любопытства и скрывая улыбку спросил я.
— Покойники, — убежденно констатировала Анна Зверева, — в стюардессы императорского борта попадают самые «способные», — с холодной завистью прорычала Анна, — элита гвардии, обласканная вниманием государя и его силой, дабы иметь возможность спасти его величество даже от падения с высоты. Я смогу удержать одну такую с*ку не более минуты…
— Ага, — участливо поддакнул я, — а дальше что?
— В каком смысле что? — округлила глаза Анна Зверева, — ветряк ты или кто? Убегай и живи. Другого шанса не будет!!! Посмеешь сдохнуть, я тебя не прощу! Из могилы восстану и в кошмарах приду!!!
— Вот уж чего точно не надо, — открестился я и сам не заметил как опасливо глянул назад.
Тьфу ты.
Паника заразна. Стюардесс я еще не боялся.
— А давай просто не будем никого провоцировать и мирно поедем домой? — предложил я иной вариант.
— Ха, — нервно хохотнула Анна Зверева как от плохой шутки, и, только после пяти секунд моего неизменно серьезного лица поняла, что я не шучу, — ты головой там случайно не ударялся, Артем?
