Но Мин не воспользовался шансом и решил спасти меня.
Глупец.
Если же теперь я умру вне Веера, то Мин умрет вместе со мной без вариантов.
Незримая нить, что связывает его с Цитаделью и теоретически позволяет ему устанавливать с ней связь из любой точки вселенной, просто выжжет его сознание. Этот рубильник безопасности накрепко вшит в эфириала дабы исключить возможность появления врага, который в курсе всех секретов и оборонительных протоколов служителей Цитадели.
Отчасти, тот дикий что заманил нас в ловушку был прав. Такие эфириалы как Мин — пленники.
Они не свободны.
И единственный шанс вернуть ему шанс на свободу — это вернуться внутрь Веера.
И я это сделаю.
Потому что я должен Мину жизнь. А долги я привык возвращать. Всегда.
— Ладно, — отчего-то неохотно согласился Мин, — если ты так жаждешь вернуться туда, где тебя предали, есть куда более быстрый способ.
— Какой?
— Накопление эфира.
— Так это тоже самое, — развел я руками.
— Внешнего эфира, — сухо уточнил Мин, — Вместо того, чтобы растить внутренний источник, который даже с взятием ранга Богатыря будет увеличиваться крайне медленно из-за ограниченности твоей оболочки, можно использовать того, кто это накопление уже сделал.
— Поглотить эфириала, — задумчиво проговорил я.
Вполне обычная процедура в мирах Веера, которую Ловцы крайне редко используют из-за того, что связь с Цитаделью и так дает доступ к неограниченному количеству эфирной энергии. Но вот обычные люди во время войны не чураются поглощать трупы врагов и перерабатывать их в податливую энергию.
— Именно, — вскинул руку Мин, — как ты мог заметить, Артем, их здесь достаточно, — кивнул он в сторону гостевой комнаты Алекса.
— Они не пробужденные, таких не поглотишь даже ты, — без особого энтузиазма заметил я.
Да и не нравился мне этот способ, из-за которого и началась война внутри Веера и продолжается до сих пор. Тем более слышать это предложение от самого Мина… местные бы назвали это каннибализмом.
— Не все, — упрямо фыркнул Мин, — Среди тех, кого ты встречал есть один пробужденный.
— Федор Романов? — предположил я.
— Нет, — неожиданно покачал головой Мин, — Илья Романович Невский.
— Ха, — не сдержал я смешок от названного имени человека, которого не то, что убить, к нему подступиться невозможно, — я не могу просто так взять и убить князя Новгорода, Мин. Ты ведь помнишь, что физическая оболочка, в которой мы заперты смертная?
— С каких пор тебя останавливают такие мелочи? — возмутился Мин, — Только не говори мне что наш могучий Ловец испугался эфириала?!
— Ты забываешься, приятель, — холодно ответил я, но даже и не думал подавлять своего эфириала волей.
За три сотни лет я делал это всего трижды и зарекся никогда так больше не делать. Даже если Мин не прав и переходит границы.
— Со мной это не прокатит, Артем, — чуть более мягким голосом продолжил Мин, — это как обманывать самого себя. Мы одно целое, забыл? Мы оба знаем, что именно Илья Невский изгнал род Соколовых из-за того, что их родовая сила слишком походила на мою. Что именно он попытался тебя убить, как только ты вернулся. Именно он стоит за тем, что случилось в Праге. И он на этом не остановится. Ведь он нас видел. Свой живой кошмар во плоти. Если потребуется, он сотрет эту столицу с лица земли ради того, чтобы убить тебя.
— Это лишь теория, — небрежно отмахнулся я от тяжелых словно тысяча скал слов эфириала.
«Око сокола» показывало мне лишь два процента вероятности совпадения. Ничтожно малый процент, чтобы быть правдой.
— Это «он», — ничуть не сомневаясь в том что говорит выдал Мин и одно это сразу поднимало правдивость теории с двух до сотни процентов.
Но я не хотел верить, что на одной планете со мной оказался самый могущественный дикий эфириал, с которым мне доводилось иметь дело. Полная противоположность и естественный природный враг Мина.
Эфириал Подчинения.
Глава 27
— Княжич, к вам гость, — осторожно выглянул во внутренний двор один из доверенных личных слуг.
Я никого не ждал, а круг лиц, которых могла пропустить выставленная по периметру гвардейская охрана был крайне мал.
Ворохнувшееся любопытство требовало использовать «Око» и проверить лично, но я решил оставить этому воскресному вечеру немного интриги.
После тяжелой беседы с эфириалом следовало напомнить себе, что я все же человек. Пусть и только наполовину. Людские эмоции и переживания отрезвляют.
— Впусти его, Витя, — махнул я рукой, не намереваясь покидать полигон особняка, — и проводи сюда.
— Сделаю, — кивнул слуга и скрылся внутри дома.
Результат беседы с Мином разбередил старые раны, которые требовали действовать немедленно. Против такого врага любое промедление равняется смерти. Бить нужно точно и решительно. Ни о каком поступательном развитии речи не идет.
Он не позволит мне жить. Слишком хорошо знает, чем это для него чревато.
Тело тряслось и не смотря на смертельную усталость и физическое истощение требовало действий. И отвлекающая беседа была как нельзя кстати, чтобы успокоить нервную систему и избежать фатальных ошибок, прав на которые у меня больше нет.
— Демьян Афанасьевич, доброго вечера, — на правах хозяина первым заговорил я, стоило невысокому старику в старомодном коричневом костюме переступить порог.
— Доброго, — протянул Стародубский и поежился от бушующего вокруг ураганного ветра в этот абсолютно безоблачный сентябрьский вечер.
Убедившись, что я не собираюсь отзывать свою стихию, старик едва заметно стукнул тростью о бетон и окутал себя вязким эфирным коконом. Отчего дышать ему стало легче, а седые волосы раздражающе не тормошились чужой стихией.
— Проходите не стесняйтесь, — указал я рукой на матовую скамейку из металла, что служила единственным местом, где на полигоне можно было присесть.
— Благодарю, молодой человек, колени у меня стали совсем не к черту, — со смешком пожаловался Стародубский и присел.
— Чем могу быть полезен? — расположился я рядом, окончательно демонстрируя что разговор пройдет здесь.
Пусть технически мы находились на земле царского лицея, в которой от лица государя распоряжался Стародубский, этот клочок земли являлся собственностью рода Соколовых до конца обучения. Оттого даже сам директор был вынужден постучать в мою дверь и просить разрешения на встречу.
И теперь с беззаботным видом сидел на скамейке и задумчиво поглядывал на пожелтевшие листья, которые задорно гонял по полигону мой ветер.
