–Кажется, я не разобрала имени,– сказала Эйра.– Как, говоришь, его зовут?
–Патрик Нюдален.– Август нырнул в свой мобильный и принялся искать.– Это, значит, тот, который позвонил в полицию, а покойного звали Свен Хагстрём.
Вон там, за первыми елями, они прятали велосипеды. Лес приближался, высокий, могучий, никогда не подвергавшийся вырубке. Сердце заколотилось у самого горла, и внезапно охватившее ее напряжение стало почти невыносимым.
–А сын,– не дыша спросила она,– тот, что, хотел скрыться?
–Да, точно. Как же его зовут? У меня ведь здесь записано… а впрочем, нет.
Эйра со злостью ударила рукой по рулю. Раз, другой.
–Почему же никто не отреагировал? Неужели не осталось больше никого, кто бы хоть что-то помнил?
–Прости, я не совсем тебя понимаю. Как я должен был отреагировать?
–Да не ты. Я же понимаю, ты не местный и не можешь ничего об этом знать.– Эйра снова отпустила сцепление, и машина бесконечно медленно покатила вперед. Еловый лес наползал, делаясь все ближе – сумеречная, первобытная темнота. Этот парень, что рядом с ней, он ведь еще под стол ходил, когда это случилось. После этого еще несколько лет все дела в Норрланде, требующие серьезного вмешательства полиции, разбирались в Региональном следственном управлении, РСУ, в городе Умео. Бесполезно ожидать, что события более чем двадцатилетней давности до сих пор будут у всех на слуху.
Особенно имя, которое ни разу не было предано огласке.
–Впрочем, может, это еще ничего и не значит,– пробормотала она.
–Что? Что ничего не значит?
Эйра посмотрела на лес. Каменные глыбы, покрытые мхом и поросшие черничником, они пробирались между ними, согнувшись в три погибели, она и Стина, по заросшим тропкам до самой хибары. Ползли под елками, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на дом. Увидеть место, где жил такой, как он.
Годы защелкали в голове, чистая математика. Это было двадцать три года назад. Значит, сейчас Улофу Хагстрёму тридцать семь, и он ждет их где-то здесь, на вершине этого холма, если в донесении все правильно указано.
Эйра объехала яму, но вместо нее натолкнулась на камень.
–Улоф Хагстрём давным-давно совершил жестокое преступление,– проговорила она.– Он признал себя виновным в изнасиловании и убийстве.
–Вот оно что!– воскликнул Август Энгельгардт.– Выходит, он только что закончил отбывать срок? Я могу подать запрос в РСУ, чтобы там навели справки.
–Этого случая нет в архивах. Он никогда не был судим. Даже уголовного дела не было возбуждено. Его имя нигде публично не упоминалось, в те времена СМИ вели себя скромнее.
–Так когда же это случилось? В каменном веке, что ли?
–Он был несовершеннолетним,– объяснила Эйра,– на тот момент ему исполнилось всего четырнадцать лет.
Дело закрыли и снабдили грифом «секретно», но, конечно же, во всем Одалене, вплоть до самого Высокого берега и, вероятно, даже в Соллефтео не нашлось бы человека, который бы не знал, чьим сыном был этот мальчишка, этот пойманный с поличным на месте преступления паренек, которого в прессе называли просто – «четырнадцатилетний подросток». Провели расследование, все выяснили, и дело закрыли. Детям снова разрешили гулять и играть в одиночку. Можно было прятаться под елкой и шпионить за тем местом, где он жил, после того как его отослали прочь. Его загоравшая на участке сестра, велосипед с рамой, который должен был принадлежать ему, окно его комнаты – комнаты убийцы. За которым могло происходить все, что угодно.
Надо же, а ведь по виду этот дом ничем не отличается от остальных домов.
Эйра немного заехала на участок и остановилась.
Один из тысячи простых бревенчатых домов, которые стояли здесь, испытывая на себе натиск дождей и ветров,– выкрашенный в красный поверх серого, с облупившейся белой краской на углах.
–Учти, совсем необязательно, что эти два случая как-то связаны,– предупредила она.– Это может быть совершенно естественная кончина.
На другой стороне дороги возле каменного межевого знака собралась небольшая группа людей. Приличная на вид молодая пара лет тридцати. Одеты как горожане на летнем отдыхе, слишком много белого и дорогого. Женщина сидела на каменной глыбе, мужчина же держался настолько близко от нее, насколько могут себе позволить держаться лишь те, кто состоит в интимной связи. На расстоянии нескольких шагов от пары маялся пожилой мужчина явно из местных, с загрубевшим лицом и в шерстяных, волочащихся по земле брюках. Он нетерпеливо топтался на месте, явно испытывая дискомфорт от того, что приходится стоять спокойно.
Чуть дальше, на подъездной дорожке, ведущей к гаражу, виднелся черный навороченный автомобиль американской модели. На месте водителя, откинув голову на спинку сиденья, сидел крепко сложенный мужчина. Казалось, он спал.
–Ну и долго же вы.
Одетый в белое мужчина отделился от группы и двинулся к ним навстречу. Протянул руку для рукопожатия и представился. Патрик Нюдален, это он звонил. Эйре не пришлось просить его еще раз рассказать все с самого начала, он охотно сделал это сам.
Сейчас, в летнее время, они жили по соседству, Патрик показал на дальний конец дороги. Он здесь вырос, но со Свеном Хагстрёмом близко знаком не был. Его жена тем более. Софи Нюдален поднялась с камня. Худенькая ладошка, встревоженная улыбка.
Пожилой сосед покачал головой. Он тоже плохо знал старика Хагстрёма, во всяком случае, близкими друзьями они не были, куда там. Так, перекидывались парой слов у почтовых ящиков да помогали друг другу разгребать снег зимой, когда сильно занесет.
Как это принято у соседей.
Эйра сделала несколько пометок и заметила, что Август тоже что-то строчит в своем блокноте.
–Мне кажется, у него шок,– Патрик Нюдален кивнул на мужчину в американской тачке.– Впрочем, ничего удивительного, если все действительно обстоит так, как он говорит.
Нюдален сначала не узнал Улофа Хагстрёма, ведь он едва его помнил. Ему просто повезло, что он так рано вышел из дома – хотел побегать, пока на дорогах мало машин, и заодно забрать из почтового ящика газету, «Дагенс Нюхетер», на которую они подписались на время отпуска. В противном случае хрен бы он что узнал.
Именно Нюдален попросил Улофа Хагстрёма отогнать машину обратно к дому и дождаться приезда полиции.
–Стоять здесь, конечно, удовольствия мало, доложу я вам, но диспетчер велел мне дожидаться вас, что я и делал. Это отняло у меня кучу времени, ну да ладно.
И Патрик посмотрел на часы, всем своим видом показывая, что он думает о медлительности полиции.
Эйра могла бы поведать ему о наличии всего двух полицейских машин в распоряжении округа, протянувшемся от побережья до самых гор, от Хэрнёсанда на юге до границы с Емтландом на севере, могла бы напомнить ему о бесконечных километрах дорог и личном составе, который из-за праздника Середины лета сосредотачивает все свои силы на вечер, единственный день в году, кстати, когда в Хэрнёсанд вызывают вертолет для поддержки, потому что физически невозможно одновременно попасть сразу, скажем, в Юнселе и Норрфьеллсвикен, если оттуда поступят вызовы.
