–То есть никто из вас в дом не заходил?– уточнила она.
Все ответили отрицательно.
Жена Патрика Нюдалена, Софи, в своем пышном летнем платье присоединилась к ним позже, принесла кофе и бутерброд Патрику, чтобы тот смог немного перекусить, ведь перед пробежкой он никогда не завтракает. Ее выговору не хватало мелодики местной онгерманландской речи, которая еще частично сохранилась у ее мужа. Софи сообщила, что она родом из Стокгольма, но ей нравится этот сельский край. Ее не пугают здешние тишина и уединенность, наоборот, она находит их просто очаровательными. С мужем и детьми они проводят здесь почти весь свой отпуск, на небольшой усадебке, где вырос Патрик, в ней нет ровным счетом ничего примечательного, зато все по-настоящему. Родители мужа – люди еще бодрые и на лето перебираются жить в пекарню по соседству, уступая молодым место. Сейчас они, слава богу, отправились с внуками на реку. Софи взяла мужа за руку.
Пожилой мужчина, которого звали Кьелль Стринневик, жил в ближайшем к дороге доме и еще вчера заметил, что Хагстрём не забрал свою газету. Больше ему сказать было нечего. Подумав, он добавил, что не видел старика всю неделю. Впрочем, он не из тех, кто любит подглядывать за соседями из-за занавесок,– у него и своих дел по горло.
–А ты ведь дочка Вейне Шьёдин, из Лунде, верно? Я слышал, что ты пошла работать в полицию.– И Кьелль Стринневик прищурил глаза, глядя на Эйру с неприязнью, а может, и с одобрением – трудно сказать.
Эйра попросила молодого напарника оформить их показания. Не то чтобы это было его обязанностью, но прямо сейчас куда важнее было допросить Улофа Хагстрёма, и более опытный полицейский справится с этим делом куда лучше.
Та девятилетняя девочка, что жила в ней, была абсолютно с этим согласна.
Эйра двинулась к машине. «Понтиак Файерберд Транс Ам», модель 1988 года выпуска, судя по словам Патрика Нюдалена, чей голос доносился до нее, пока она шагала по газону.
–Немного странно, что он рассказывал о годе выпуска модели, когда сам только что обнаружил своего мертвого отца. Но, с другой стороны, я и сам не знаю, как повел бы себя в подобном случае. Хотя у меня с родителями хорошие отношения, и мой папаша никогда бы не остался лежать…
Сад был неухожен, но запущенным назвать его тоже было нельзя, трава пожелтела от ранней летней засухи. Еще сравнительно недавно кто-то ухаживал за ним, но бросил это дело в прошлом году или около того.
Черный пес поставил лапы на стекло машины и разразился внутри лаем. Мужчина на водительском сиденье поднял голову.
–Улоф Хагстрём?
Она показала ему свое удостоверение, держа его на уровне его глаз. Эйра Шьёдин, офицер полиции из Крамфорса, южный Онгерманладский округ.
Его рука казалась тяжелой, когда он опускал вниз боковое стекло.
–Можете рассказать, что произошло?– спросила она.
–Он просто сидел там.
–Где? В душе?
–Угу.– Улоф Хагстрём посмотрел на пса, который расправлялся на полу салона с порванным пакетом из-под гамбургеров. Эйре пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его бормотание. Что он намеревался позвонить в «Скорую». Но здесь плохая сотовая связь. Он вовсе не собирался удирать, только хотел добраться до шоссе.
–Ваш отец жил один?
–Не знаю. У него был пес.
Должно быть, ей стало дурно из-за запаха, вони, какая бывает от давно не мытого тела, вперемешку с миазмами, исходящими от обосранной псины, которая, чавкая и давясь, доедала остатки еды на полу салона. Или же всему виной мысль, что под всеми этими годами и жировыми отложениями скрывается человек, который изнасиловал шестнадцатилетнюю девушку и, задушив ее веткой ивы, бросил труп в реку.
Чтобы его унесло течением, навстречу необъятным просторам Ботнического залива, чьи воды поглотили бы тело и предали его забвению.
Эйра выпрямилась, отгоняя наваждение. Сделала пометку в блокноте.
–Когда вы видели его в последний раз?
–Очень давно.
–Он чем-нибудь болел?
–Мы не общались… Я ничего не знал.
Маленькие, глубоко посаженные глаза на круглом лице. Когда он смотрел на нее, то его взгляд задерживался где-то ниже ее подбородка. Мысль о том, что он пялится на ее грудь, чертовски ее раздражала.
–Нам нужно попасть в дом,– сказала Эйра.– Он не заперт?
И стремительно попятилась, когда дверца машины распахнулась. Ее напарник заметил движение и через мгновение был уже рядом с ней, но Улоф Хагстрём из машины не вышел. Только наклонился вперед и показал пальцем.
Круглый камень у порога, отличающийся от остальных камней. Эйра надела перчатки. Прятать ключ под камнем почти так же глупо, как совать его в кашпо на веранде или в ношеную тапку. Люди что, в самом деле думают, что грабители полные идиоты? Впрочем, и такое бывает.
–Что ты о нем думаешь?– тихо спросил напарник.
–Я пока ничего не думаю,– ответила Эйра и отперла входную дверь.
–Тьфу ты, вот гадость!– Стоило им войти, как Август тут же закрыл лицо рукой. Воняло собачьим дерьмом. Никакого чрезмерного скопления мух не наблюдалось, разве что ужасно много хлама на полу в прихожей: поставленные друг на друга ящики с газетами и бутылками, валяющиеся бензопила, газонокосилка, металлическая канистра и просто мусор. Эйра старалась дышать ртом – в конце концов, бывало и хуже. Однажды ей довелось иметь дело с трупом, который пролежал полгода, прежде чем его обнаружили.
Придя работать в полицию, она сталкивалась в основном с насилием, а не с одиночеством. Эта мысль больно уколола ее. Сколько еще таких домишек, чьи обитатели зачастую уходят на тот свет без всяких свидетелей.
Она сделала пару шагов по кухне, следя за тем, куда ставит ноги.
Псина все заляпала своими фекалиями. На полу – разгрызенные и распотрошенные упаковки с едой.
Эйра мечтала стать таким полицейским, который, осмотрев место преступления, способен интуитивно понять, что здесь произошло, но пока ей было до этого далеко. Она могла уповать лишь на свою тщательность и аккуратность. Наблюдать, заносить каждую мелочь в протокол, связывать одну деталь с другой.
Остатки кофе на дне чашки подернулись пленкой. Пустое блюдечко с крошками от съеденного бутерброда. Разложенная на кухонном столе газета датирована понедельником. То есть четыре дня назад. Последним, что читал в своей жизни Свен Хагстрём, была статья о взломах летних домиков в их округе. Подозревались несколько местных наркоманов, выпущенных на свободу после прохождения курса лечения. Ей было это известно, равно как и то, что пока газетчики строят догадки по поводу воровских шаек, прибывших к нам в страну из-за Балтийского моря, краденые вещи, скорее всего, хранятся в каком-нибудь сарайчике в Лу.
Когда же они двинулись в ванную, Август Энгельгардт старался держаться позади нее. Ничего, привыкнешь, подумала Эйра, и гораздо быстрее, чем думаешь.
