Эйра поздоровалась с еще двумя криминалистами, которые работали под пологом палатки.
–Мы нашли это сегодня утром,– сказала Ширин.
Она остановилась возле пластикового контейнера, стоявшего почти у самого берега. Наклонившись, Эйра увидела плавающий в воде башмак.
–Мы наполнили контейнер свежей водой из реки, чтобы сохранить температуру, в которой изначально содержалась обувь, чтобы в ожидании ее отправки на анализ не началось разложение. Мы ведь хотим знать все, что эта милая вещица сможет поведать о себе.
Это был ботинок из черной кожи. Шнурки, крепкая подошва. Совсем новым он не выглядел, но и старым его тоже назвать было нельзя.
–Это что, «Доктор Мартинс»?
–Точно. Классическая 1460-я модель, начала продаваться в апреле 1960 года, судя по номеру модели.
–А вы уверены, что эта вещь принадлежит трупу?
–В любом случае никто не станет терять такие башмаки по ошибке.– Она повернула контейнер, так что ботинок внутри слегка колыхнулся. Эйра различила внутри что-то белое.
–То, что ты там видишь, это ступня. Жировоск.– Ширин с аппетитом откусила от рогалика, который держала в руке.– А поскольку мы нашли ботинок на конце правой ноги, то, по всему видать, он был надет на этого парня.
–Почему после 1974-го?
–В том году в Стокгольме на Гамла Бругатан открылся обувной магазин «Ско-Уно». Конечно, наш клиент мог купить свои «Мартинсы» в Лондоне еще раньше, но это маловероятно, если он, конечно, не был британцем и не работал на обувной фабрике. Эти ботинки начали пользоваться популярностью у молодежи и вошли в моду не раньше конца шестидесятых. Сначала их носили скинхеды, потом неонацисты, им ведь нравились стальные мыски…
–Наш клиент – неонацист?
–Сомневаюсь,– покачала головой Ширин,– но тут я уже перехожу в область догадок, так что не пиши этого в протоколе.
Она показала палочкой на ботинок:
–Нацисты шнуровали свои боты до самого верха. Не думаю, чтобы они когда-либо допускали небрежность в этом плане.
Эйра наклонилась поближе. Классическая модель ботинок имела по восемь дырочек с каждой стороны, но была зашнурована только до половины, верхние дырочки оставались пустыми. В голубой глине даже узелок сохранился, или что там еще было на дне контейнера.
–Я бы скорее предположила, что это поклонник гранжа,– сказала Ширин.
Эйра рассмеялась.
–Так ты и в музыке разбираешься?
–Ну, не совсем,– мотнула головой Ширин,– но я была подростком в девяностые, когда «Мартинсы» были на пике моды, а Курт Кобейн – богом для молодежи. Я полгода копила карманные деньги, чтобы иметь возможность поехать в «Ско-Уно» и купить себе пару. И я скорее умерла бы, чем стала завязывать их до самого верха.
Над рекой пронесся слабый ветерок, поверхность воды подернулась слабой рябью.
–Значит, ты говоришь, что тело могло оказаться в воде где-то между началом 1990-х, когда стиль гранж был на пике, и…
–Как я уже сказала, это лишь догадка.
Их прервал звонок мобильного телефона. Звонил ГГ – он стоял наверху на шоссе и просил уточнить, где именно они находятся. Ширин еще раз объяснила ему дорогу. Эйра слушала, поглядывая на семейство лягушек, которые, шлепая, пересекали тропинку.
–Выходит, он не утонул?– спросил ГГ.
–И сам себя похоронил под остатками лодочного причала?– улыбнулась Ширин.
–Он оказался там до того, как причал обвалился, или же кто-то позже закопал его там?
–Даже без ботинка я сказала бы, что позже. Мы разослали запросы на предмет снимков этого места за последние десятилетия.
–Другими словами, это не археологическая находка,– подвел итог ГГ.
–Если стиль гранж не относится к археологии, то да.
Полчаса спустя ГГ и Эйра ушли с лесопилки вместе. ГГ держался края протоптанной дорожки, где было почище и не так скользко.
–Да, ничего не скажешь,– покачал он головой, когда они стояли возле машин и он закуривал сигарету.– Разве это похоже на случайность, что мы искали один труп, а наткнулись на другой?
Эйра не знала, что ей следует сказать, да он, пожалуй, и не ждал от нее ответа.
–Я разговаривал с прокурором,– продолжил ГГ,– так что теперь нас ждет расследование еще одного убийства.
Он выпустил длинную струйку дыма.
–Я, конечно, могу взять отпуск и осенью. Или даже зимой. Чего уж там. Отправиться путешествовать в самое темное время года – в этом есть что-то оригинальное, не находишь?
Где-то на краешке ее сознания промелькнула и пропала мысль. Что-то про зачатие детей, подругу и прочее.
–Очень надеюсь, что мы снова сможем одолжить тебя у твоего начальства,– сказал ГГ,– твое знание местности для нас очень ценно. Ты можешь видеть вещи, которые больше никто из нас не видит. Если ты, конечно, тоже не собираешься в отпуск?
–Не-е-ет… Я освобожусь не раньше августа.
Эйра засмотрелась на рой мошкары, вьющийся над его головой. Чуть дальше висела вывеска, оставшаяся после старой народной школы, в напоминание о том, что здесь тоже когда-то кипела жизнь. Она различила между деревьями крышу кузницы, просевшую у конька, там, где кирпич обрушился.
Знание местности. Какие поверхностные слова. Тонкие, словно свежевыпавший снег в ноябре. Они умалчивали о той бездне или той неразберихе, что скрывалась под внешне мирным фасадом, за которым каждый человек крепко связан с другим, где воспоминания обманывают и предают. Эти слова умалчивали о любви, толкающей людей на нечестные поступки.
–Я не могу,– сказала Эйра.
–Вот оно что. Ясно…– ГГ выглядел удивленным.– А мне показалось, что тебе понравилось работать с нами?
–Понравилось,– подтвердила она.– Очень. Просто я…
Слова. Проклятые слова. Ощущение, что нужно сказать все как есть, но с какой стати она должна трепать имя своего брата? То старое дело закрыто давным-давно. Стоит ли ей сейчас говорить об этом? Ведь нынешнее расследование совсем из другой оперы. Здесь речь идет об убийстве мужчины, а не Лины, и, возможно, оно произошло даже не в девяностые годы. Какие доводы говорят в пользу этого? Манера шнуровать ботинок!
Одновременно она мысленно представила себе более ранние находки. Бретелька от платья, которое могло принадлежать Лине. Ощущение, что здесь скрывается больше, чем простая случайность.
–Мне кажется это немного нечестным по отношению к моим коллегам из Крамфорса,– проговорила Эйра наконец.– Такими темпами у нас там скоро останутся одни лишь зеленые юнцы, только что окончившие полицейскую школу.
–Понимаю.
ГГ пальцами затушил окурок и подошвой ботинка растер последние крошки табака, которые упали на землю. Кинул взгляд в ту сторону, где стояли развалины лесопилки, после чего оглядел ставшее безоблачным небо.
