–М-м,– ей было не по себе от того, как серьезно он на нее смотрит.– На допросе Магнус сказал, что он был дома в тот вечер. Дальше следователь углубляться не стал.
–Надеюсь, ты понимаешь, что мы должны допросить твоего брата в связи с убийством в Локне?
–Понимаю.
«Я что, по-твоему, похожа на полную идиотку?» – хотелось крикнуть ей.
–Мы не нашли ни одного номера сотовой связи, зарегистрированного на его имя,– продолжил ГГ.– Мы искали его по адресу, по которому он прописан в Крамфорсе, но хозяйка тамошней квартиры сказала, что он там больше не живет.
–У него сейчас другая женщина,– и Эйра назвала имя.– Она звонила мне вчера вечером, его там тоже нет.
Имя Рикена она тоже упомянула, но они и без нее о нем уже знали.
–У тебя есть какие-нибудь предположения по поводу того, где еще он может находиться?– спросил ГГ.
Эйра постаралась выдавить из себя улыбку, которая больше походила на попытку сдержать слезы.
–Теперь я должна сказать, что есть некое секретное озеро? Место, куда мой брат часто брал меня рыбачить?
–Ради его же блага,– подтвердил ГГ.
–Магнуса никогда не бывало дома. Он пропадал где-то целыми днями и изредка приходил домой, только чтобы поспать или запустить руку в семейную кассу. Я незнаю. Я понятия не имею о том, где мой брат может сейчас быть.
Что-то касается его руки. Там есть свет. И там есть тени. Все это двигается – ничто не стоит на месте.
Перед глазами мельтешат черные точки.
Улоф хочет почесать руку, но не может пошевельнуться. Хочет сказать тому, кто держит его за руку, чтобы тот проваливал. Прежде он бы рявкнул. А сейчас не получается выдавить ни звука.
Где я? Может кто-нибудь ответить?
А они наклоняются над ним. Он хочет сказать им, чтобы они ушли и оставили его в покое, но они трогают его, они разговаривают с ним и они спрашивают его:
Улоф? Ты меня слышишь?
Улоф?
Черт побери, как же все-таки чешется.
Купив пакет булочек в кофейне возле городского клуба, Эйра миновала мост и свернула на Клокестранд.
Летние дачи находились примерно там, где она их помнила, разве что чуть дальше от дороги и не так близко к реке. Из-за угла дома появился ее бывший коллега.
–Ни хрена себе – какие люди!
Эйлерт Гранлунд поздоровался с ней по старинке, как это делали раньше, никаких объятий без нужды, только взмах рукой в воздухе и задорное «Здорово!».
Как и большинство других дачников, имевших участки на этой стороне реки, он был безмерно влюблен в свою веранду, которая явно была близка к тому, чтобы размерами превзойти сам дом.
–Каждый год я говорю себе, что она могла бы быть чуточку больше,– сказал Эйлерт Гранлунд.– Нужно ставить перед собой какие-нибудь задачи и придумывать долгосрочные проекты, если не хочешь окочуриться раньше времени.
На столе уже стоял термос с кофе. Эйра достала из пакета купленную выпечку. Появилась жена Эйлерта и, поздоровавшись, вернулась обратно к своей клумбе, которую она обкладывала камнями.
–А ты сама-то как? Как продвигается твой проект?
–Я вернулась обратно к патрулированию и слежению за порядком,– ответила Эйра.
–Ни черта не вышло?
–Да нет.
–А что тогда?
–Я не об этом хотела поговорить.
–Shoot, baby
[16], – сказал Эйлерт и ухватил булочку с корицей,– но сперва слей-ка мне чуток информации про того парня, что вы нашли в Локне.
–А я думала, ты терпеть не можешь полицейских, которые сливают информацию,– поддела его Эйра.
–Если журналистам – то да, а тут всего-навсего один старый чудак, который если с кем-то и разговаривает, то только с улитками.
Смех Эйлерта был все таким же громогласным, каким она его запомнила. Когда коллега вышел на пенсию, в коридорах сразу стало непривычно тихо.
Эйра рассказала ему о ботинке модели «Доктор Мартинс». Эйлерт любил такие истории и обожал детали, которые демонстрировали компетентность сотрудников. Он даже потребовал, чтобы она дала послушать ему что-нибудь из «Нирваны», чтобы иметь представление о том, что такое стиль гранж.
–Если парень слушал это на полную громкость,– сказал он,– то ничего удивительного, что у кого-то в Локне лопнуло терпение.
И снова смех, такой же взрывной, как и раньше.
–Я читала материалы по делу Лины,– сообщила Эйра.
Эйлерт Гранлунд сразу перестал смеяться.
–Ух ты. А зачем?– И, не дав ей ответить, продолжил: – Да, да. Это все из-за того убийства отца Хагстрёма. Ты еще звонила, спрашивала, не фигурировал ли тот мужчина в расследовании. Я думал над этим. Вдруг мы что-то упустили? Фронт работ был вон каким обширным. Возможно, самое трудоемкое дело за все время моей службы в полиции.
Он поскреб подбородок, покачал головой, встряхнулся.
–Но в конце концов мы его раскрыли. Мы сделали это, хоть это и было чертовски нелегко. Такой молодой преступник и девушка. Встреча с ее родителями… Порой единственное, что помогает нам удержаться на плаву и не слететь с катушек, это осознание того, что ты хорошо сделал свою работу, сколько бы бессонных ночей тебе это ни стоило. Думаю, еще никогда моя жена не была настолько близка к тому, чтобы уйти от меня, как тогда.
Все то, о чем Эйра не должна была говорить, крутилось сейчас у нее в голове. О допросах, тянувшихся часами, и словах, которые насильно вкладывались в рот Улофу. О Лине, которую, возможно, никто и не топил в реке.
Ей пришлось напомнить себе, что она здесь не для того, чтобы ставить под сомнение работу тогдашних сотрудников полиции. Поэтому она молча слушала, отхлебывая его кофе и отщипывая кусочки от булочки, пока он говорил. Родители Лины очень крепко зацепили Эйлерта, возможно, потому, что в ее отце он узнал самого себя. Они оба, как и многие другие, происходили из семей, которые развалились на почве пьянства родителей, но Ставреды избрали путь абсолютной трезвости. Отец и мать, оба активно претворяли свои ценности в жизнь и очень переживали за дочь из-за того, чем она занимается на улице. Но она раз за разом ускользала из их крепких сетей, с помощью которых они пытались оградить детей от падения в пропасть. Старшие-то братья все разъехались, одна Лина осталась, поэтому вся их забота была исключительно о ней.
–Вы допрашивали еще одного человека…– начала было Эйра.
–Да, мы много кого допрашивали. Обычно память меня не подводит. Моя жена постоянно твердит мне: решай кроссворды. А я терпеть их не могу. Какой от них толк?
–Магнус Шьёдин.
–За столько лет я допросил тьму народу…
