–Как же я рада с вами встретиться! Август столько про вас рассказывал! Здесь так невероятно красиво.– Юханна бросила взгляд в окно, на площадь, которая была сердцем Крамфорса и соответствовала стандартом типичного центра города после волны сноса старых зданий в шестидесятые годы.
–Ну, может, здесь и не так красиво…
Эйра спрашивала себя, что Август мог рассказывать о ней, о них, но спрашивать о таком напрямую в ее планы не входило.
–Вам известно, о чем пойдет речь?– спросила она вместо этого.
–Еще бы! Мне так жаль, что я участвовала в распространении этого поста, но я очень активный пользователь соцсети и, прежде чем что-то сделать, не всегда успеваю подумать.
–Я не собираюсь вас ни в чем обвинять,– сказала Эйра.
–В самом деле, с какой стати вы стали бы это делать?– Юханна взяла зеленый смузи, который по цвету напоминал стоячую воду в обмелевшем ручейке.– Ведь каждый имеет право на свою точку зрения, верно?
Эйра откусила кусочек от крамфорского печенья – шоколад, покрытый глазурью.
–Речь пойдет об одном из ваших друзей,– сказала она.
–В «Фейсбуке»? Ну, у меня там очень много друзей, которых я незнаю. Я очень активно использую свой профиль для продвижения торговой марки.
Юханна пила неестественно маленькими глотками. Такое ощущение, что она всего лишь смачивала губы.
–Я работаю со средствами по уходу за кожей,– добавила она,– но Август наверняка вам уже об этом рассказал. Я маркетолог своей собственной торговой марки, то есть не моей, конечно, но я являюсь ее полномочным представителем здесь, в Швеции. Хотите, я проанализирую ваш тип кожи?
–Возможно, чуть позже.
Эйра спрашивала Августа, знает ли его девушка, что они переспали. «Да-да, само собой, разумеется»,– отозвался он таким тоном, словно глупее вопроса и придумать было нельзя.
–Речь идет о девушке по имени Симона,– продолжила она,– мне нужно связаться с ней.
–Хорошо…– Юханна взяла телефон, который вибрировал на столе.– Боже, у меня столько подписчиков, не могу же я их всех держать в голове. Как, говорите, ее зовут?
Эйра повторила имя.
–Ага, вот она. У нее даже фотографии нет, и зачем только народ выкладывает такое, стыдится, что ли, того, как выглядит? По мне, все это так мелочно, вся это зацикленность на внешнем виде, куда важнее, что у человека внутри, вот где истинная красота. Погодите-ка, я проверю, сколько у нас с ней общих друзей, может, мне тогда удастся…
Эйра, извинившись, отправилась в туалет. Сделав свои дела, сполоснула лицо холодной водой, чтобы держать голову ясной. На самом деле она не имела ничего против свободной любви. Это была красивая мысль, но она не понимала, что Август нашел в этой девушке и что он разглядел в Эйре. Они же полные противоположности друг другу. Или в этом и есть смысл – находить кого-то для разных сторон самого себя, поскольку ни один человек не может вместить в себя все?
Она никогда не задумывалась о том, что, возможна, у нее слишком сухая кожа.
–Я нашла!– завопила Юханна через весь зал, едва Эйра появилась из туалета.– Идите сюда, я вам покажу!
Она поближе придвинула свой стул, так что их плечи, локти и колени под столом соприкоснулись. Это было слишком интимно, но Эйра не нашла в себе сил отпрянуть. Она ощущала тело Юханны. Было что-то на удивление возбуждающее в том, что именно отсутствие Августа между ними позволило их телам оказаться так близко друг к другу.
Она сглотнула и склонилась над экраном телефона, на котором Юханна пыталась показать ей, как ее система социальных связей пересекается с системой Симоны.
–Она была вместе с мужчиной, с которым я знакома по моей прошлой работе. Мы случайно встретились в ресторане, которым он владеет. Это было прошлой весной.
–И после этой встречи вы стали друзьями?
–Друзья как друзья,– пожала плечами Юханна.– Должна же я привлекать к себе новых клиенток, а она была уже не настолько молода – как раз в том возрасте, когда уход за собой становится просто необходим.
–И когда же?
–Вам сколько лет?
–Тридцать два.
–Ага. Ясно. Ну так вот, а Симона, пожалуй, чуточку постарше, лет этак сорок. Я бы знала поточнее, если бы мне дали провести анализ. Возраст очень легко узнать по состоянию кожи.
Она улыбнулась Эйре и легонько погладила ее по щеке двумя пальцами.
–Но у вас для вашего возраста просто чудесная кожа.
Когда Улоф закрыл глаза, образы дома вернулись к нему. Пламя и дым. Казалось, все это было очень давно и в то же время совсем недавно. Временами он видел там свою семью, а следом – своего отца в ванной.
Ветви, которые хлестали его по лицу, когда он бежал.
–Я был без обуви,– сказал он.– Выбежал из дома в одних носках. А что было потом – не помню.
–Это нормально,– откликнулась физиотерапевт, сидевшая на краю постели. Она массировала его руку и побуждала двигать пальцами, разговаривая с ним при этом мягким тоном.– Вам не нужно напрягаться и специально заставлять себя что-то вспомнить.
Улоф сказал, что не хочет ни с кем разговаривать, но потом к нему в палату вошла она, физиотерапевт.
И Улоф решил, что она очень красивая.
–Ваши вспоминания постепенно сами вернутся к вам, шаг за шагом,– говорила она,– это нормально. С каждым днем вам будет становиться все лучше и лучше.
Любая ерунда, которую он вспоминал, доставляла ей радость. Она улыбалась, когда он сгибал палец на руке или качал большими пальцами ног, своими большими жирными пальцами, которые так некрасиво торчали, когда она стягивала с него одеяло. Она все время твердила, что все будет хорошо. Но Улоф знал, что она ошибается.
Все будет только хуже, потому что, по ее словам, ему становится лучше. Придет день, когда они выпишут его, и он больше не будет лежать на кровати, на которой каждые четыре дня меняют постельное белье, получать кормежку, вкусную бесплатную кормежку, по желанию даже двойную порцию, и смотреть на небо. Его палата в Университетской больнице города Умео располагалась так высоко, что небо было единственным, что он видел. Проплывающие мимо облака, да изредка стая птиц вдалеке. Он пытался определить, какая из птиц был вожаком, пока стая вновь не исчезала из виду.
Земля и асфальт, люди далеко внизу – какое счастье, что он был избавлен от необходимости смотреть на них.
–У вас сильный шок,– сказала физиотерапевт,– и много повреждений на теле, но нет ничего такого, из-за чего вы не смогли бы полностью восстановиться и снова зажить обычной жизнью.
–Вряд ли я еще что-то вспомню,– отозвался Улоф.– Когда пытаюсь вспомнить, то вижу только черноту. И голова болит. Не думаю, что вообще смогу нормально соображать.
–Все образуется,– утешила его женщина.– Вам незачем переживать по этому поводу. Я скажу медсестре, чтобы она давала вам болеутоляющее.
