— Вот предатель. Я попросил его понаблюдать за ними, а не за мной.
— Так это правда?
— Честно говоря, — обсуждать это ему было нелегко, — не знаю. Я четыре года был один. Да, она интересует меня. Но я не знаю почему — из-за нее самой или из-за этих четырех лет одиночества.
— Тогда тебе нужно больше узнать о ней.
Он поднял бровь.
— Спасибо. Совет от особы на двенадцать лет моложе меня.
Нелл улыбнулась:
— Вот теперь ты снова Мельбурн.
— В том-то и дело, Нелл. Я Мельбурн! Я не собираюсь гоняться за единственной дочерью иностранного короля. Если его страна просуществует долго, после его смерти Жозефина станет королевой, или как там они решат титуловать ее. Если титул переходит на ее супруга, то я стану королем Коста-Хабичуэлы. — Он криво улыбнулся. — Я предпочитаю остаться англичанином и иметь свой собственный титул.
— Но, Себастьян, если ты любишь ее, тогда…
— Что — тогда? Я сказал, что она интересует меня. Но я не знаю, чего мне хочется больше — симпатизировать ей или свернуть ей шею. Я узнал о ее существовании всего четыре дня назад. И наконец, я не хочу заводить любовную связь. Я еще с ума не сошел, тем более что не вижу перспективы этих отношений.
Элинор медленно встала.
— Поскольку ты обдумал дело со всех сторон, измерил логикой и решил, что не видишь перспективы, говорить больше не о чем.
— Думаю, да. — Себастьян тоже поднялся и распахнул перед ней дверь. — Скажи этим недоумкам, чтобы они прекратили приставать ко мне, но сделай это подальше от ушей Пип. Она не должна ничего знать.
— Как скажешь. — Шелестя муслиновыми юбками, Нелл вышла.
Себастьян смотрел ей вслед, когда она поднималась по лестнице, затем закрыл дверь и сел за письменный стол. Оставалось надеяться, что эта абсурдная ситуация за пределы семьи не выйдет. И лучший способ застраховаться от неприятностей — это избегать принцессы Жозефины Эмбри, как бы он ни ждал очередного спора с ней… и очередного поцелуя. Вздохнув, Себастьян выдвинул ящик стола и достал лист бумаги. Нужно написать Принни.
— Готовы? — спросил лейтенант Мей. Жозефина, раздвинув занавески, выглянула.
— О Господи! — выдохнула она. — Я понятия не имела, что мероприятие вызовет такой интерес.
Кончита сняла пушинку с ее рукава.
— Готовы, ваше высочество?
Даже если и нет, выбора не остается. Ее отец и мать направились в Шотландию на переговоры с тамошними банкирами.
— Да, я готова. — Она сделала глубокий вдох.
Лейтенант Мей опустил подножку кареты и подал Жозефине руку, помогая спуститься. Когда она вышла, размер толпы поразил ее.
Больше двухсот человек запрудили улицу перед банком, а он еще не начал работу. О продаже облигаций в газетах было объявлено только вчера, но длинная очередь огибала здание и скрывалась в переулке.
Когда она подошла ближе, из группы стоявших у входа служащих выступил сэр Генри Спаркс.
— Доброе утро, ваше высочество, — просиял он. — У нас здесь настоящий аншлаг, правда?
— Это удивительно. Думаете, люди не станут возражать, если я кое-что скажу?
— Я думаю, им это понравится.
Лейтенант Мей повернул ящик на бок и помог Жозефине взобраться на него.
— Доброе утро, — громко сказала она, и шум стих. — Я принцесса Жозефина и хочу первой пригласить вас к сотрудничеству с Коста-Хабичуэлой!
Толпа заревела. По сигналу сэра Генри банкиры открыли дверь. Очередь двинулась в банк.
Коста-Хабичуэла была официально открыта для бизнеса.
Пробираясь сквозь толпу, Жозефина узнавала многих, кого встречала на званых вечерах и балах. Больше часа она улыбалась, пожимала руки, отвечала на вопросы. По плану с ней должен был быть Мельбурн, однако отец утром сказал, что кое-что изменилось. Но цель дня — продать облигации, а не думать о поцелуях Мельбурна, хотя его присутствие было бы очень кстати.
Наконец она еще раз поблагодарила сэра Генри и кивнула Мею. Лейтенант помог раздвинуть толпу. Когда Жозефина села в карету, ее провожали аплодисментами.
— Вот это да! Все прошло отлично! — просияла Кончита. — Ваш отец очень обрадуется.
— Я сообщу ему, как только он вернется из Шотландии, — ответила Жозефина, обмахивая лицо веером. Они все тяжело потрудились ради этого, и теперь наконец показались результаты.
Однако сейчас ей ничего так не хотелось, как тихо посидеть с книгой в руках. У нее ныли щеки от постоянных улыбок.
— Вы поедете на вечер к Аллендейлам? — спросила Кончита. — Думаю, шелковое платье горчичного цвета подойдет.
— Да. Мельбурн должен сопровождать меня. Если он не прислал записку, я буду вынуждена написать ему.
Когда они остановились у Бранбери-Хауса, Жозефина решила, что в этом нет необходимости. У дома стояла коляска, и хотя она не видела такой у Мельбурна, она предположила, что у него несколько экипажей.
— Утро было успешным, ваше высочество? — распахнул входную дверь дворецкий Гримм.
— Да. Кто приехал?
— Чарлз Стенви, герцог Хейрек, ваше высочество. Он ждет вас в маленькой гостиной.
— Хейрек? Никогда о нем не слышала. — Она вздохнула. — Ладно. Кончита?
Обе отправились в маленькую гостиную. Войдя, Жозефина остановилась. Хорошо сложенный мужчина среднего роста стоял у камина, его белокурые волосы в отблеске пламени отливали медью. Он повернулся к ней, потом почтительно поклонился.
— Ваше высочество, — произнес он низким голосом. Жозефина запоздало наклонила голову:
— Ваша светлость. Рада познакомиться с вами, но, признаюсь, я в некотором недоумении относительно причины вашего визита. Вы знаете, что король, мой отец, отправился в Шотландию?
— Да, ваш дворецкий сообщил мне об этом. Мы могли бы сесть? — Он указал на кушетку.
— Конечно. — Но кушетка располагает к более интимной беседе, поэтому Жозефина опустилась в стоявшее у камина кресло. Кончита встала за ее спиной. — Чем я могу быть вам полезна?
— Принц-регент послал за мной сегодня утром и поручил заниматься связями Британии с Коста-Хабичуэлой. Разумеется, я с благодарностью принял почетную обязанность. Поэтому я приехал прямо сюда…
— Что случилось с Мельбурном? — перебила Жозефина.
— Его высочество сказал, что обязанности требуют его внимания в другом месте. — Гость пренебрежительно щелкнул пальцами. — Видимо, Мельбурн всегда занят какими-то делами. Из него вышел бы прекрасный торговец.
Жозефина стремительно изменила мнение о Хейреке. Он, похоже, честолюбив и стремится к удовольствиям либо слишком консервативен и очень ревнует к Мельбурну.
