—Вот именно, что не ведаю,— сквозь сон бормотала я, совершенно не думая о последствиях. Главным на тот момент для меня был отдых.
Но мадам Джеймс даже и не думала сдаваться.
Через пару секунд комнату охватил неприятный металлический лязг: старушка для своих лет весьма бойко отстукивала гребнем по какой-то железной посудине, отчего в голове болезненно зазвенело.
—Ладно, ладно, встаю, перестаньте,— простонала я, не смея больше выносить этот шум.— Но имейте в виду, если где-нибудь грохнусь, сами будете виноваты.
—Ох,— Марта тяжело вздохнула.— Завтрак через десять минут. И вам, мисс, крайне не советую опаздывать.— Одарив меня недовольным взглядом, она покинула комнату. Уверена, что ей хотелось сказать больше.
«Утро начинается не с кофе, да?— потягиваясь и разминая руки, я уже прокручивала в голове возможные неудачи предстоящего дня.— И что папаше могло понадобиться от меня в такую рань? Надеюсь, никакого экзамена на пригодность к истинным леди не будет? Публичного позора и унижения еще не хватало».
Я повернула голову к окну, из которого уже начали выглядывать слабые лучи солнца, и заметила на столике кувшин и глубокую миску медного цвета, на которой Марта и продемонстрировала свою музыкальную увертюру. Однако помимо появившихся предметов, больше настораживало отсутствие других. Кто-то разобрался с последствиями бурной ночи: пол оказался сухим и чистым, вазы из углов убраны, как и тряпка, которая закрывала щель в раме.
—Когда только успели? Я даже и не заметила…— Стало жутко некомфортно от той мысли, что кто-то бродил по комнате без моего ведома.— Неудивительно, что раньше многих во сне резали. Да, я и мои радостные мысли снова в строю. С добрым утром!
Умывшись, причесавшись и посетив одно из самых страшных мест этого дома, не будем его называть, я приступила к кое-чему приятному: выбору наряда. Не рискнула надеть что-то «сверхпрекрасное», ибо сердечко просто не выдержало бы его порчи из-за моей криволапости, поэтому подобрала простенькое, прямого силуэта платье нежно-голубого цвета, украшенное вышитыми белыми цветами и замысловатыми узорами. Через десять минут я была готова — благо краситься не надо,— и спустилась в столовую. По дороге, правда, служанку слегка ошарашила, ведь та шла меня одевать, а тут госпожа сама справилась — непорядок. Но это осталось нашей маленькой тайной.
—Доброе утро, мисс,— улыбнувшись, сказал Эрик, помогая сесть за стол.— Как спалось?
—А по мне не видно, что ли?— указала я на усталое, немного опухшее лицо с отчетливыми мешками под глазами.
—Ингрид, ты не должна себя так вести,— строго упрекнула меня мадам Джеймс.
—Как?— Я прокручивала в голове то, что сделала.
—Независимо от ситуации ты должна излучать доброту и любезность. Главное предназначение женщины — дарить миру свою бескрайнюю любовь и красоту. Всегда помни это,— величественно произнесла она, высоко подняв подбородок.
Марта, если честно, напомнила мне в тот момент не величественную даму, а веселую хиппи-старушку, обкурившуюся травкой.
—Если дадите вздремнуть, то буду излучать и дарить все что у-год-но,— промычала я и, прикрыв глаза, медленно начала погружаться в сон.
—Дорогая, ты уже готова?— с громким басом ворвался в столовую лорд Генрих.
—Я не сплю!— Резко подняла голову, которая уже успела пригреться на теплой ладони.
—Чудесно.— Отец озадаченно посмотрел на меня, а после, поправив прическу, с энтузиазмом произнес:—Раз уж ты отдохнула, с сегодняшнего дня приступим к твоему обучению. Нам многое предстоит повторить.
«Ага, о-о-очень отдохнула»,— мысленно закатила глаза, понимая, что худшее еще впереди.
—Начнем с верховой езды.
—Что?— Такого я точно не ожидала и не на шутку занервничала.— П-простите, а зачем мне? Если куда поедем, и в карете ведь можно, даже нужно,— попыталась увильнуть, но тщетно.
—Это не обсуждается. После завтрака идем на конюшни.
—Но, может, для начала Марта покажет мне дом? Я еще не все вспомнила, поэтому часто путаюсь. А уже потом и займемся ездой… верховой,— как могла оттягивала неизбежное. Хотелось хотя бы морально подготовиться.
«Неужели все-таки проспорила Анжелике, и меня все же заставят залезть на лошадь? Не верю. А ведь придется, да?»
—Не возвражаю. Мадам Джеймс, займитесь этим, а после приведите Ингрид ко мне. И желательно, не затягивайте.
—Слушаюсь, милорд.— Женщина смиренно поклонилась.
Не знаю, хорошо или нет, но завтрак прошел в гробовой тишине, которая прямо-таки давила. Лорд Генрих, похоже, только одним своим присутствием мог создавать гнетущую атмосферу. Даже когда он первым покинул комнату, все еще некоторое время не решались сказать и слова.
«Да, я росла просто в чудесной обстановке. Хотя, может, так было не всегда?»
* * *
Проводя экскурсию по значимым местам и укромным уголкам поместья, мадам Джеймс также знакомила меня с его историей. Оказалось, Гердебалям он достался отнюдь не по наследству, как я наивно полагала. Родовое гнездышко семьи Уилкинсов, принадлежавшее им многие века, пошло под молоток из-за банкротства. Покойный граф Раймунд Гердебаль, дедушка Генриха, воспользовался приданым жены и вложился в этот дом. Причем удачно. Благодаря хорошему месторасположению и налаженным торговым связям, семья через пару лет окупила все траты и начала получать доход. А удачные браки на состоятельных пассиях обеспечили его сыновьям неплохую опору и поддержку. Род Гердебалей процветал. Пока однажды они не начали умирать один за одним — поспешно, стремительно. Злой рок использовал любые методы и средства, чтобы добраться до каждого, даже новорожденного.
Марта так рассказывала про поместье, будто прожила здесь не одну жизнь. Хотя в каком-то смысле это можно считать и правдой: еще ее прабабка служила семье Гердебалей, начав с обычной помощницы и закончив главной горничной; бабушка же стала личной служанкой покойной вдовствующей графини, а мать — гувернанткой графини Элейн, моей матери, которую забрала «горячая болезнь» вскоре после моего рождения. Женщины передавали и делились своим опытом со следующим поколением, давая возможность получить более достойную жизнь, чем была у них. Правда, ничто не вечно: Бог не дал мадам Джеймс детей. Но, по ее словам, сейчас она счастлива как никогда, ведь даже и не надеялась после стольких лет вернуться домой, да еще и с исчезнувшей воспитанницей. Поместье хранило истории не только графов и графинь — слуги являлись такой же неотъемлемой его частью. Но только лишь «стены» будут помнить о них, покуда сами не превратятся в пыль.
После всех мистических событий и смертей слухи были лишь вопросом времени: кто-то утверждал, что на семье лежит проклятие; кто-то говорил, что это расплата за сделку с нечистой силой; кто-то уповал на божественную кару за грехи… Марта же с легкой усмешкой сообщила, что многие даже боялись переступить порог этого места. И я, набравшись смелости, все же решила поинтересоваться о пугающей меня теме духов и призраков. Хоть Марта только одним своим невозмутимым видом смогла успокоить, но ее ответ мне тоже пришелся по душе: за долгое пребывание здесь ни она, ни ее родня ни с чем потусторонним не встречались, а различные скрипы объяснила тем, что старый дом просто давал о себе знать.
