–Проходите, милостивый государь,– из-за спины возник портье.
Глаза козла потемнели, словно налившись кровью. Молодого чиновника охватил страх. Появилось желание сбежать.
–Кто это у вас?– обратился он к швейцару, чтобы взбодрить самого себя.
–Бафомет,– с поклоном ответил тот.– Глава Кооператива министерских работников.
–А‐а, понял,– усмехнулся для храбрости Богли, шагнув внутрь,– адресом я не ошибся.
Главой Кооператива министерских работников ударили сзади, неожиданно сильно. Эстом без чувств упал на пол.
Сквозь проблески иногда всплывающего сознания юноша угадывал, что его волокут за ноги по холодному, мрачному проходу. Служители Бафомета шли, скрываясь в тьме, громко чертыхаясь, задевая стены. Как долго продолжался спуск в подземелье, Эстом не знал. Он пришел в себя от резкого запаха нашатыря, ударившего в нос. Кто-то бил его по щекам. Богли приоткрыл глаза. Темно, только бледные всполохи свечей. Молодого человека грубо схватили, переложив в короб, пахнущий свежеструганой доской. Накрыли крышкой. Послышались удары молотков. Эстом ощупал стенки руками. Это гроб!
–Эй, парни!– крикнул он.– Меня приглашали в ресторан, я не ошибся?
Заиграл инструмент, издававший необычные, тоскливые звуки. Умирать под такую музыку тяжело, а жить – невозможно. Но заранее выбор репертуара не предоставили, приходилось слушать. Позднее, участвуя в ретритах Кооператива, Богли узнал о любимой китайской скрипке Бафомета – Ель Цинь. На ней босс играл еще хуже, чем услышанное юношей исполнение в гробу.
–Эстом Оливерович Богли!– торжественно произнесли снаружи.
–Да, парни, я здесь.
–Готов ли ты вечно служить Бафомету – главе Кооператива министерских работников?
–Вечно – это сколько?– съерничал Богли, на что услышал вполне разумное возражение:
–Судя по потраченным вами средствам, вечно – это вечно.
–Я готов!– крикнул Эстом.
Гроб сняли с подставки, бросив в бассейн или канаву с загаженной водой. Юноша ужаснулся, узнав острый запах: мочи и нечистот. Богли потихоньку тонул…
–Парни! Я тону, мертвым служить не смогу,– крикнул он.
–Говно к чистому не пристает,– ответил голос.– Чистое останется чистым. Усвой это, ты умер для грязного мира, но чист для Кооператива. Ты понял?
–Как дважды два четыре! Это все?
–Не торопись, Эстом. Это очищение, не служба. Ты можешь выйти.
–Как?
В ответ молчание. Эстом раскачался. Гроб накренился и перевернулся. Крышка оказалась не прибитой. Она отлетела, Богли нырнул в нечистоты. Вынырнув куда-то вбок, сначала поднялся на колени, потом – на ноги. Что-то мерзкое сползало по лицу. Богли прошлепал по жиже, поднялся на ступень, огляделся. Он находился в помещении с низким каменным сводом, сырым и невероятно воняющим. В свете свечей он увидел алтарь, на котором лежала голая девица, привязанная ремнями к каменной поверхности. Голову закрывал мешок, из-под которого раздавались всхлипы. В нише, углублении над жертвенником сидел человек, опиравшийся на посох, в маске козла и красном атласном плаще.
–Подойди к алтарю.
Эстом послушался. На грязной поверхности лежал серповидный нож.
–Сослужи первую службу, Эстом. Отдай мне ее сердце.
Через неделю, после ритуала посвящения, он был повышен и переведен на новую должность. С течением лет Богли вырос в уважаемого члена Кооператива. Подаренные золотые часы «Полет к Венере» Богли не снимал – как знак принадлежности к избранному обществу, на их обратной стороне выгравировано: «#13 Каждомусвое» – ключ от облачного хранилища, с видеозаписью памятного ужина. Стоило члену Кооператива сбиться с пути, как код передавался прокураторам. Их орден куда более могущественный.
Предавшись воспоминаниям, Эстом тем временем доел холодный суп «Северное море» с мидиями, запил водкой. Его развезло.
–Что-то многовато пью,– удивился он.– Нервы. Проклятая работа.
Богли повторно заказал алкоголь – душа требовала напиться. На второе принесли жесткий шницель из чукотской оленины с карамелизованным ягелем – «Земля Санникова». К мясу полагались специальные ножницы. Шницель не доел, в горло не лез – перешел к десерту «Айсберг в океане». О чем вскоре пожалел: заболело горло. Во время обеда он пытался вспомнить, что же это за ювелирное изделие «Кольцо». «В моем ведомстве, без меня»,– про себя возмутился Эстом. Он залез в карман пиджака, нажал кнопку вызова «Синеглазки» на брелоке.
Память растревожила чиновника. Бафомет с братьями намертво приковал его к шале, деньгам, яхте. С такого пути не свернуть без риска сломать шею.
–Как вам шницель? Нормальной жесткости?– поинтересовался официант.
–Бывает и хуже,– поморщился Эстом, скорым шагом удалившись из ресторана. Он нетвердой походкой подошел к причалившему судну.
–Ну, отдохнула?
–Спасибо. А вы?
–Так себе… Найди материалы по проекту «Кольцо».
–Минутку. Нашла документ: «О формировании ученого комитета в составе членов Правительства, Академии наук, Министерства обороны по проекту „Кольцо“». Список фамилий прилагается. Датируется февралем этого года.
–Я там есть?
–Да. Вы Председатель.
–Как я пропустил? Посмотри суммы финансирования.
–Нужна голосовая авторизация.
–Авторизую.
–Доступ предоставлен. Квантовый суперкомпьютер Пи – сто миллиардов рублей. Орбитальная станция в пять раз дороже.
–Стой-постой, карман пустой!– воскликнул Эстом.– Шестьсот миллиардов на какое-то «Кольцо»? Я об этом не слышал.
–Проект Пи запущен двадцать лет назад, «Кольцо» – десять.
–А‐а‐а, ясно. Набери Сколтех. Гефсиманию.
«Синеглазка» отыскала номер, соединив с секретарем. Многоходовка созрела в голове Богли. Придумывать комбинации он умел, но сейчас даже удивился своей сообразительности.
–Гефа! Доброе утро. Поднять университет по тревоге!– Эстом начал с шутки.
–Добрый день, Эстом Оливерович, что случилось? Я о вас думала. Долго жить будете. Только сейчас не утро, а конец рабочего дня.
–Ох, Гефа… Это у тебя конец, а у меня – начало. Тревожное начало!
Гефсимания Алоизовна, связанная с Богли многолетней дружбой, была расположена к нему как к существу, обитающему в высоких сферах власти. Она внимательно следила за интонацией Эстома, ориентируясь, куда дует ветер. Сегодня Гефа почувствовала, что тот нетрезв. Она по-женски решила воспользоваться уязвимостью чиновника.
–Какая беда вас посетила, Эстом Оливерович?
–Президент спрашивал давеча, что с «Кольцом», с компьютером. А я‐то ни сном, ни духом.
–Вы давненько нас не навещали, забыли, наверное,– сыронизировала секретарь.– И комиссии пропускаете. Недалеко и до беды, как верно вы подметили.
