На одной стороне было написано ее имя, и она узнала почерк. Стараясь сдержать дрожь в пальцах, она перевернула ее. «Пленен» — и больше ничего, только буква «Т» внизу.
— О Боже! — выдохнула она. Положение безнадежно запутывалось.
Глава 15
Жизнь наша сплетена из добра и зла;
Мы гордились бы нашей добродетелью,
если бы наши пороки не затмевали ее.
А наши преступления не увенчались бы успехом,
если бы их не вынашивала наша добродетель.
У. Шекспир. Все хорошо, что хорошо кончается. Акт IV, сцена 3
По понедельникам Джорджиана любила ездить верхом ранним утром. Помня об этом, Тристан заставил себя встать с постели в половине шестого утра, надел костюм для верховой езды и вышел, чтобы оседлать Шарлеманя.
Увлечение Джорджианой, кроме всего прочего, мешало ему посещать клубы и игорные дома, завсегдатаем которых он раньше был. Он получил несколько записок, так же отвратительно благоухающих, как и те, которые получала она, — от дам, недовольных тем, что он в последнее время не появляется в их спальнях. Но виконт не испытывал никакого желания искать утешения в других местах.
Шесть лет назад ради нее лорд Дэр ни в чем не изменил бы свой образ жизни. Она бы все равно пришла к нему с широко раскрытыми глазами, задыхаясь от страсти. Так он думал, пока не овладел ею и его жизнь стала необратимо и безнадежно запутанной.
В ее взгляде, когда он на следующий день подошел к ней на балу у Эштонов, было что-то, чего он никогда не сможет забыть. Тристан так и не простил себе, что тогда он всего лишь развлекался и его страсть и наслаждение оказались подлостью и обманом для Джорджианы. Что бы она ни собиралась сделать, какого бы урока он ни заслуживал, по ее мнению, они никогда не будут в равном положении. Но он впервые подумал, что сможет заслужить ее прощение.
Тристан догнал ее в Гайд-парке на Дамской миле. На ней была его любимая темно-зеленая амазонка, от цвета которой ее глаза казались изумрудами. В холодном утреннем воздухе было видно, как дыхание вырывалось из ее рта и ноздрей Шебы, когда они галопом неслись по дорожке, а ее грум все больше отставал от них. Она была великолепна!
Пришпорив Шарлеманя, он помчался за ней. Низко пригнувшись к шее гнедого, Дэр постепенно нагонял ее. Шеба была быстрой, но Шарлемань — крупнее. Она обогнала бы его на поворотах, но на прямой ровной дороге у Шебы не было шанса.
Джорджиана, очевидно, услышав шум, оглянулась и поторопила лошадь. Но напрасно.
— Доброе утро, — воскликнул виконт, поравнявшись с ней.
Она улыбнулась, темная грива лошади развевалась, контрастируя с золотистыми локонами девушки.
— Поскачем наперегонки до моста и обратно, — переводя дух, предложила она.
— Я обгоню.
— Возможно. — Тронув поводья, она пустила Шебу галопом.
В Гайд-парке скачки были запрещены, и, если бы их увидели, им пришлось бы заплатить штраф. До Дэра донесся ее гортанный смех, и он уже не думал о последствиях. Пришпорив нетерпеливо бьющего копытами гнедого, Тристан бросился вперед. Они почти вместе достигли мостика, перекинутого через один из ручьев, и Джорджиана попыталась заставить Шебу оттолкнуть Шарлеманя. Тристан не хотел еще раз оказаться в воде и пустил Шарлеманя в объезд.
Очевидно, Джорджиана решила снова опередить его и, осадив на крутом повороте Шебу, повернула обратно. Тристан заметил камень в тот момент, когда копыто лошади уже зацепилось за него.
— Джорджиана!
Нога Шебы подвернулась, и лошадь упала головой вперед, выдернув поводья из рук Джорджианы и сбросив наездницу на мокрую землю. Тристан с проклятием остановил коня и соскочил с седла. Он подбежал к Джорджи, лежавшей в нескольких футах от бившейся о землю с жалобным ржанием Шебы.
Тристан бросился на землю рядом с Джорджианой.
— Джорджиана! Ты меня слышишь?
Шляпа слетела с ее головы, и золотистые волосы упали на лицо. Руки у него дрожали, когда он осторожно отвел волосы в сторону.
— Джорджиана?
Хватая ртом воздух, она открыла глаза и села.
— Шеба!
— Сиди спокойно, — приказал он, удерживая ее за плечо, — и проверь, ничего у тебя не сломано?
— Но…
— Как ты себя чувствуешь? — снова спросил он.
Она заморгала, затем привалилась к его груди.
— О-ох.
— Где болит?
— Сзади, ниже спины и бедро. С Шебой все в порядке?
Подъехавший грум поспешил к лошади.
— Я позабочусь о ней, миледи.
У Тристана замирало сердце от беспокойства за Джорджиану.
— Тебе повезло, если ты не сломала себе копчик.
— Поправь мне платье. Ради Бога, оно задралось почти до шеи.
Подавив вздох облегчения, он перегнулся через нее и опустил юбку ниже колен.
— Ты можешь сесть прямо?
Она поморщилась, но села.
— Да.
— А как руки и ноги? Согни их. Сожми кулаки.
— Все в порядке. А что с Шебой, Джон?
— Запуталась в поводьях, леди Джорджи. Милорд, я был бы весьма признателен, если бы вы помогли мне.
Сердце Тристана начинало биться ровнее, но он не убирал руку с плеча Джорджианы. Ему не хотелось отпускать ее.
— Одну минуту. Джорджиана, если ты встанешь с этого места, прежде чем я разрешу, мне придется взять на себя…
— Поняла. Я останусь здесь.
Тристан поднялся, отряхивая с колен грязь, затем лег на шею Шебы, чтобы сдержать ее и дать возможность Джону распутать поводья. Освободившись, лошадь вскочила на ноги и затрясла головой. Он схватил ее под уздцы и присел на корточки, чтобы осмотреть переднюю ногу, поскользнувшуюся на камне.
Джорджиана сидела там, где он оставил ее, с разорванным рукавом и упавшими на лицо волосами. Дэр передал лошадь Джону, затем помог Джорджи встать.
— Она растянула колено, — сказал он, — но ничего не сломано. Вам обеим чертовски повезло.
Прихрамывая, Джорджиана подошла к Шебе и погладила ее по носу.
— Прости меня, моя милая.
Она споткнулась и поморщилась от боли, Тристан подхватил ее под руку.
— Я отвезу тебя домой, — сказал он и повернулся к груму: — Поедешь с Шебой следом за нами. Джон, подсади леди Джорджиану.
— Да, милорд.
Неохотно выпустив ее из рук, Тристан сел на Шарлеманя. Наклонившись, он подхватил Джорджиану под мышки, а Джон подтолкнул ее снизу. Через мгновение она сидела перед Тристаном в седле и не отрываясь смотрела поверх его плеча на свою лошадь, пока они не добрались до деревьев.
