— Давай снимем это платье, — сказала тетка, возвращая ее к действительности.
— Не так уж все плохо. Я просто сильно ударилась.
— У тебя локоть в крови.
— Знаю. Он болит. Так мне и надо за то, что хотела обогнать Дэра. Этого никто не может сделать.
Фредерика застыла.
— Ты хотела обогнать Дэра? Зачем это?
— Мне захотелось. Вокруг никого не было, и я подумала, что будет весело.
И ей было весело до головокружения, пока Шеба не сбросила ее.
— Это «веселье» было его идеей?
— Нет, моей. — Джорджиана подвинулась к краю кровати и, морщась от боли, старалась снять туфли. — По-моему, я до смерти напугала его, когда упала, поэтому не ругайте его.
— Не понимаю я тебя, — сказала Фредерика, расстегивая пуговицы на ее амазонке. — Ты его ненавидишь, а потом переезжаешь в его дом. Убегаешь оттуда, а затем едешь с ним кататься.
— О-ох. Я сама этого не понимаю, тетя.
— Где у тебя болит?
— В основном ниже спины. Тристан думает, может быть, я сломала копчик.
Руки тетки застыли в воздухе.
— Ты сказала лорду Дэру, что ты ушибла? — очень медленно произнесла она.
Джорджи покраснела.
— Это же было очевидно.
— О Боже! Джорджиана, надеюсь, он не будет всем рассказывать об этом. Обычно ты бывала осмотрительнее.
— Он никому не скажет.
Фредерика с озадаченным видом продолжала смотреть на нее, но Джорджиана притворилась, что у нее закружилась голова, чтобы до прибытия врача больше не разговаривать.
Одно казалось ей ясным: Тристан на самом деле питает к ней какие-то чувства. А ей он начинает нравиться все больше. Однако она по-прежнему продолжала верить, что любовь к Тристану Карроуэю — прямая дорога к разбитому сердцу.
Слава Богу, врач решил, что горячая ванна и день, проведенный в постели, лежа на животе, излечит ее самые тяжелые увечья. Она не понимала, как он мог быть в этом уверен, если он даже не поднял на ней рубашку и не осмотрел ее поврежденную нижнюю часть, но Тристан сказал то же самое.
Когда врач ушел, она приняла ванну. Горячая вода расслабила болевшие мышцы и очистила царапины на боку и на локте. Затем с помощью Мэри Джорджиана забралась на постель и легла, упершись подбородком в сложенные руки.
В комнату снова вошла Фредерика:
— Он все еще здесь и хочет тебя видеть.
— Пожалуйста, пусть он поднимется, если вы не возражаете.
— Только до порога.
Черт! Она погубит себя, если не будет осторожнее.
— Конечно, только до порога.
— Я передам ему, — проворчала, уходя, Фредерика.
Через минуту в дверь постучали.
— Джорджиана, — услышала она голос Тристана. Он распахнул дверь, но не вошел. Очевидно, его уже предупредили.
— По-моему, я очень не нравлюсь твоей тете, — сказал он, прислоняясь к косяку двери.
Она усмехнулась.
— Как там Шеба?
— Как я и думал, растянула мышцу. Мы наложили компресс, и Джон будет неделю выводить ее два раза в день. После этого ты можешь попробовать поездить на ней, но еще около месяца никаких галопов.
— По крайней мере столько же я и сама не смогу скакать галопом, — с грустью сказала девушка.
Он взглянул на Мэри, скромно отошедшую в сторону.
— Я рад, что у вас кости остались целы.
— Я тоже.
Он долго не спускал с нее своих голубых глаз, затем выпрямился.
— Я должен идти. Мне надо было явиться в парламент еще час назад. — Он постоял, не сводя с нее взгляда, затем как бы пришел в себя. — Я приду навестить вас сегодня вечером.
Вот так он снова все решил за нее.
— Если вы ухаживаете за мной, вы должны попросить разрешения навестить меня.
Он приподнял бровь.
— Хорошо. Можно мне навестить вас сегодня вечером?
— Да. — Она улыбнулась, стараясь скрыть внутренний трепет. — К этому времени, полагаю, я буду рада, что вы составите мне компанию.
Оказалось, что желающих посетить ее больше, чем она ожидала. Еще до полудня приехали Люсинда и Эвелина.
— Боже, — произнесла Люсинда, закрывая дверь за вышедшей Мэри, — я была почти уверена, что ты вся с головы до ног в бинтах.
Джорджиана нахмурилась:
— Всего лишь упала с лошади. А как вы, однако, об этом узнали?
— Горничная миссис Гротем была у модистки, когда туда зашла дочь доктора Барлоу.
— О нет! — Джорджиана спрятала лицо в подушки. — Миссис Гротем не умеет хранить даже свои секреты.
— Как бы там ни было, — сказала Эви, опускаясь на краешек кровати, — все говорят о том, что ты упала с лошади и лорд Дэр принес тебя домой.
— Полагаю, так оно и было, — выбираясь из-под мягких подушек, заметила она.
— И еще о том, что Дэр так беспокоился, что не хотел отойти от твоей постели, пока доктор Барлоу не поклялся, что с тобой все хорошо, а герцогиня обещала сообщить ему, если будут какие-то изменения.
— Это не…
— Все говорят, что он влюблен в тебя, — вмешалась Люсинда, в ее карих глазах Джорджи увидела тревогу. — Джорджиана, я думала, ты хотела проучить его. А теперь пострадавшей оказалась ты. Если ты собираешься и дальше водить Дэра за нос, это становится очень опасно.
— Я не вожу его за нос, и он определенно не влюблен в меня. Не забывай, мы даже не нравимся друг другу.
— Вот поэтому все находят это весьма романтичным. — Эвелина выглядела немного озабоченной. — Ты поклялась никогда не выходить замуж и тем более за Дэра, а сейчас он ухаживает за тобой, и ты должна изменить свое решение.
— О Господи! — Она дернула ногой под одеялом и тотчас же почувствовала боль в позвоночнике. — Я никогда ни в чем не клялась, и я не меняю своих решений, и… к черту все это.
Люсинда и Эвелина переглянулись.
— А как же Дэр на днях сопровождал тебя в Воксхолл-Гарденз? — подперев подбородок, сказала Люсинда. — И, если он принес тебя в дом, значит, ты каталась вместе с ним?
— Он говорит, что ухаживает за мной, но это только слова, — горячо заговорила Джорджиана. — Да он просто пытается свести со мной счеты за то, что я рассчиталась с ним.
Эвелина казалась совсем сбитой с толку, но Люсинда помрачнела.
— Подожди минутку. — Она подалась вперед. — Он сказал, что ухаживает за тобой? Ты хочешь сказать, что он действительно ухаживает за тобой, Джорджи? И все уже об этом знают?
