Слабое тиканье часов в дальнем конце коридора напомнило ей, что остается совсем мало времени до того, как начнут просыпаться слуги. Отворив еще одну дверь, она заглянула в комнату.
А, повезло. Она обрадовалась, что под одеялами, растянувшись на спине, лежал Тристан, а не его средний брат Роберт. Она однажды видела его и чувствовала себя неловко и неуютно от его молчания и проницательного взгляда.
Стараясь двигаться как можно тише, Амелия закрыла за собой дверь и, сбрасывая на ходу накидку, на цыпочках подошла к кровати. Она не смогла сдержать улыбку. Если Тристан хотя бы наполовину соответствовал своей репутации, ночь обещала быть приятной во всех отношениях.
Почувствовав прикосновение нежных пальцев к своей груди, Тристан приоткрыл один глаз. Сначала он подумал, что ему снится Джорджиана, и, не желая просыпаться, он вздохнул и закрыл глаз.
Кто-то лизнул его ухо, а нежные пальцы скользнули под одеяло.
Даже во сне объятия Джорджианы пахли лавандой. Сейчас он чувствовал запах лимона. Что-то тяжелое шевельнулось и опустилось на его бедра. Тристан раскрыл глаза.
— Привет, Тристан, — шепнула Амелия Джонс, наклоняясь, чтобы поцеловать его, ее темные волосы рассыпались по обнаженным плечам и груди.
С проклятием он отшвырнул Амелию и вскочил.
— Какого черта вы здесь делаете? — возмутился он, окончательно просыпаясь.
Девушка присела на край кровати, в полумраке ее глаза горели. Она смерила его взглядом и без особого смущения, которого он мог бы ожидать от невинной дебютантки, разглядывала нижнюю часть его живота. Очевидно, она не была так невинна, как заставляла его думать.
— Я хочу заверить тебя, что с радостью приму твое предложение, — вкрадчиво произнесла она, облизывая верхнюю губу.
Он схватил со спинки стула одеяло и обернул им бедра. Раньше, до того как Джорджиана вернулась в его постель, он бы приветствовал ночное посещение хорошенькой особы женского пола, но теперь все переменилось. Кроме того, он прекрасно знал, как ставят такие ловушки. А это была надежная ловушка: Амелия была совершенно голой, и стоило ей закричать, как он превратился бы в женатого человека.
Истинно мужская часть его существа признавала, что Амелия была хороша и соблазнительна… и, конечно, богата. Он посмотрел ей в лицо.
— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, — тихо сказал Тристан, надеясь, что никто в доме не слышал его крика, несколько удивленный тем, что она еще не позвала свидетелей. — Не могли бы мы поговорить об этом завтра за ленчем, как вы думаете?
Амелия покачала головой.
— Я смогу удовлетворить тебя не хуже любой женщины.
В этом он сомневался, но в данных обстоятельствах было не время спорить.
— Амелия, завтра я поговорю с вами, о чем вам будет угодно, но это просто не… непристойно.
Господи, он повторял то, что говорили женщины, которых он соблазнял. Он надеялся, что у него это выходило лучше, чем у них.
Она надулась.
— Я знаю, что непристойно, но ты не оставил мне никакого выбора. И я знаю, почему в последнее время ты почти не замечал меня.
Ее слова звучали угрожающе, поэтому он должен сделать так, чтобы никто не узнал о них за пределами этих стен.
— Так скажите почему?
— Леди Джорджиана Холли предупредила меня, что ты будешь ужасным мужем.
— Она так и сказала? — «Эта маленькая негодница, сующая нос не в свои дела!»
По правде говоря, он ожидал чего-то подобного.
— О да! Она говорила о тебе ужасные вещи. А потом обещала проучить, чтобы ты больше ценил меня, и пыталась нарочно поставить в глупое положение…
Она встала с постели и направилась к нему. Ее молочно-белая кожа светилась в полумраке комнаты.
Он отступил в сторону, стараясь отойти от нее как можно дальше, на случай если кто-то из членов семьи или слуг застанет их вместе.
— Я могу сказать то же самое и о вас, Амелия.
Она покачала головой, от этого движения сквозь волны каштановых волос стали видны ее полные груди.
— Я не хочу ставить тебя в глупое положение, — сказала она, — я хочу, чтобы ты женился на мне.
Слава Богу, Джорджиана честно рассказала ему о своем уроке хороших манер, иначе он мог не устоять перед соблазном воспользоваться Амелией.
— Очень интересно, — ответил он, поднимая с пола ее платье.
Они кружили по комнате, она — преследуя его, он — отступая.
— Почему бы вам не одеться?
— Я не хочу.
— Но уже очень поздно, и, если ваши родители проснутся и увидят, что вас нет, они с ума сойдут.
Она прислушалась к его словам или сделала вид, что слушает. Воспользовавшись моментом, он протянул ей платье.
— Пожалуйста, — настойчиво попросил он, — вы слишком отвлекаете меня, Амелия.
Еще никогда ему не приходилось так выкручиваться, чтобы избежать секса.
— Такое важное дело требует обсуждения в более подходящих условиях.
— Нет. Я теряю терпение, Тристан. Ты уже давно ухаживаешь за мной. Думаю, тебе следует переспать со мной, и…
— Для этого время еще найдется, — перебил он. Его панталоны висели на спинке стула, и он, бросив ее платье, схватил их. — Сегодня я очень устал.
— Я могу закричать и разбудить весь дом, — сладким голоском сказала она.
Глаза Тристана сузились. Проклятие!
— И тогда вам придется объяснить, почему вы оказались в моей спальне, а не я в вашей. Будут говорить, что вы распущенная женщина.
Она надула губки.
— Как я могу быть распущенной или слишком нетерпеливой, когда я весь сезон ждала твоего предложения?
Амелия потянулась к его одеялу. Тристан знал, что за этим последует, и, схватив за руку, оттолкнул ее от себя.
— Если вы разозлите меня, — твердым голосом заявил он, — я не женюсь на вас, чья бы репутация ни пострадала. Я это переживу.
— Но твой карман не переживет, потому что после этого никто не захочет выйти за тебя замуж.
— Я рискну. — Пока он мог убедить ее в этом, у него был шанс дожить до утра холостяком.
— Хм. — Топнув ногой, она подобрала платье, которое он бросил к ее ногам. — Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты влюблен в леди Джорджиану, и когда ты сделаешь ей предложение, она рассмеется тебе в лицо. И тогда ты будешь умолять меня выйти за тебя замуж. А я заставлю тебя просить.
Отвернувшись, он натянул панталоны и отбросил одеяло.
— Я уже сказал, мы можем поговорить об этом завтра. Мы оба успокоимся, будем отдохнувшими.
