–Уменя плохое предчувствие…
–Ты сегодня полетишь моим рейсом, ая завтра– твоим.
Я расхохоталась, отчего кофе уменя пошел носом.
–Скажешь тоже… Знаю, ты нечасто летаешь, новаэропорту есть система контроля. Нельзя передать свой билет другому человеку.
–Нет-нет, ты только послушай! Разве неабсурд, что яполечу сОливером? Смотри: ты наденешь мою кожаную куртку, густо накрасишь глаза… нафотографии впаспорте уменя каштановые волосы, так что… Это интервью– потрясающая возможность, яне могу ее упустить. Завтра яоденусь поскромнее исяду вместо тебя всамолет. Мы встретимся вЛондоне, какипланировали, ипроведем вместе Рождество. Прошу тебя, Алиса, если япропущу рейс, то проведу праздники одна…
Эта идея вызывала уСкарлетт море энтузиазма. Еще одно правило, которое можно нарушить, способ оживить иразнообразить рутину, развеять апатию, которая охватила Скарлетт стех пор, какона достигла успеха. Скарлетт уговаривала меня ибуквально недавала допить кофе, пока яне закатила глаза ине вздохнула:
–Ладно, ясогласна. Нотолько приодном условии.
–Каком?
–Я хочу, чтобы ты завязала салкоголем, транквилизаторами ипрочей дрянью… Мне ненравится обстановка, вкоторой ты живешь. Япереживаю.
–Хорошо, обещаю.
Скарлетт отдала мне свой паспорт исвою одежду. Мы отправились вСохо, вмагазинчик маскарадных костюмов, икупили там ярко-розовый спрей. Потом сосмехом сидели икрасили друг другу волосы. Скарлетт– чтобы невыглядеть наинтервью какдевочка вдень первого причастия, мне– чтобы выдать себя занее ваэропорту.
Знаю, Брюс, ты считаешь это глупой затеей, нояуже предвкушаю, какудивится Оливер. Наверняка он будет рад, когда вместо Скарлетт кнему подсядуя. Да ивообще, что может пойти нетак?..
* * *
Чай Анджелы, стоящий накофейном столике, давно остыл. Япрерываю свой рассказ, чтобы собраться ссилами, потому что самое сложное еще впереди. Впервые мне придется говорить вслух отом, что случилось. Яделаю глубокий вдох иперехожу кконцу нашей сАлисой истории, ктому вечеру, что подвел поднашей жизнью финишную черту.
Когда явернулась домой после интервью, Алиса уже уехала. Она оставила накровати черное платье, пару сапог, пальто ипаспорт, ккоторому был приклеен розовый стикер снаспех нарисованным сердечком. Ядо сих пор ношу этот стикер ссобой, кудабы нипошла, бережно спрятанный вбумажнике.
Я приняла душ, потом, собирая вещи, обнаружила визножье кровати толстый блокнот сбирюзовой обложкой вжелтый горошек. Нанем было написано: «Нет случая– есть только встречи. Поль Элюар». Открыв блокнот, яувидела, что его страницы исписаны ровным почерком Алисы. Это был ее дневник. Яне стала читать иположила его вчемодан, собираясь вернуть владелице наследующий день.
Около семи вечера мне пришло сообщение:
Алиса Смит-Ривьер
ОМГ, все получилось!
Меня приняли затебя иперевели нас сОливером вбизнес-класс!!!!
Я ответила поднятым вверх пальцем иулыбающимся смайликом. Алиса всвою очередь прислала мне смайлик-сердечко.
Его ятоже досих пор храню втелефоне.
Спать ялегла вдесять вечера, что было дляменя исключительным событием. Помню, какчерез некоторое время проснулась впоту. Сердце уменя колотилось, словно вот-вот выскочит изгруди. Якое-как встала, словно восне выпила рюмку водки стаблеткой успокоительным. Вскоре сердце успокоилось, ия снова заснула.
Рейс Нью-Йорк– Хитроу потерпел крушение вАтлантическом океане в23:56. Причина крушения самолета посей день остается невыясненной. Единственное, что меня утешает– это мысль отом, что Алиса была сОливером, единственным мужчиной, которого она когда-либо любила, несмотря навсе взлеты ипадения. Они ушли вместе, рука обруку. Тел ненашли. Наследующий день вовсех газетах появился список пропавших пассажиров. Вместо имени моей сестры внем стояло моеимя.
Таким образом, согласно официальной версии, яумерла вдвадцать семь лет– совсем какДженис Джоплин, Джими Хендрикс, Джим Моррисон иКурт Кобейн. Просто потому, что оказалась невтом месте, невто время. Это стало тем самым взмахом крыльев бабочки, окотором грезил Гарри. Газеты ухватились заэту историю. Трагическая гибель, еще итогда, когда япрактически ухватила мечту захвост, немогла непревратить меня влегенду. Что, собственно, ипроизошло. Сразу после моей «смерти» сингл «Сестры» вышел напервое место попродажам, ав последующие месяцы яполучила четыре «Грэмми», заработала миллионы истал рок-легендой. Ивсе это– посмертно.
Иронично, какпела Аланис Мориссетт.
Анджела внимательно слушала, неперебивая ине отпуская моих рук, которые судорожно сжимала. После того, какяумолкаю, повисает молчание.
–Мне очень жаль,– наконец говорит Анджела ибез предупреждения обнимает меня. Тепло ее объятий, ее знакомый запах… чувствую, какна глаза наворачиваются слезы, ипонимаю: это первый раз, когда кто-то выразил мне соболезнования поповоду смерти сестры.
–Ты никогда недумала отом, чтобы…– продолжает Анджела,– ну, незнаю, обратиться вполицию?
Пожимаю плечами ипытаюсь объяснить Анджеле всю абсурдность ситуации, вкоторой оказалась. Горе вязкой грязью проникло вовсе уголки моего мозга. Япотеряла человека, которого любила больше всех насвете. Больше ничего неимело значения. Яотсиживалась дома, целыми днями размышляя отом, что натворила, ивыходила только закормом дляДэвида ихлопьями, которые ела прямо изпачки, чтобы неумереть сголоду. Это ябыла вовсем виновата. Моя сестра погибла из-за меня. Остальное– детали, незаслуживающие внимания. Такие, какневерное имя всписке пассажиров. Только увидев свое лицо напервой полосе какого-то таблоида, явспомнила одругой незаслуживающей внимания детали: весь мир думает, что ямертва.
–Но… акакже твоя семья?
–Я пошла кмаме. Она была внесебя отгоря, она сказала…что…
Я тяжело сглатываю, пытаясь избавиться откома вгорле, который вот-вот меня задушит. Конечноже, наследующий день после катастрофы мама неполетела нивкакой Лондон. Она несколько дней пыталась дозвониться доАлисы, апотом напороге появиласья. Разговор смамой был самым трудным извсего, что мне приходилось пережить. Явидела, какоблегчение оттого, что яжива, сменилось ужасом, когда мама поняла, что это значит дляАлисы. Японимала, что мама предпочлабы, чтобы втом самолете былая, ане ее любимая дочь.
Едва слышно продолжаю:
–Мама сказала, что это яво всем виновата… что отменя всегда были только неприятности… ичто нехочет меня больше видеть.
Еслибы мое сердце неумерло вместе сАлисой, то мамабы уничтожила его втот день. Глаза Анджелы наполняются слезами, ия вспоминаю, что они сЭбби очень любят своих детей: бесконечное терпение, объятия, ласка, сказки наночь… НоАнджела неможет понять того, что яосознала слишком рано: япостоянно напоминала маме омужчине, которого она любила икоторый ушел изее жизни, оставив только письмо настоле. «Погодок тянуть сложно, стресс разрушает отношения»,– объясняла она своим подругам… Ненужно иметь степень Гарварда, чтобы понять смысл ее слов.
