–Авсе люди, которых ты знала? Семья твоего зятя?
Пожимаю плечами:
–Я переехала, сменила номер телефона, закрыла аккаунт всоцсетях исо всеми разорвала отношения. Некоторые подруги Алисы долгое время поздравляли ее сднем рождения поэлектронной почте. Яникогда никому неотвечала, витоге все сдались. Что касается сестер Оливера… они занесколько недель потеряли отца ибрата. Думаю, они почувствовали облегчение из-за молчания Алисы. Одним горем меньше… Ктомуже яждала, что меня разоблачат иправда выйдет наружу. Новремя шло, ничего непроисходило, ипоскольку вглубине души мне нехотелось воскресать измертвых, ястала жить подименем своей сестры.
–Апотом?
–Апотом япозвонила вЛондон ирасторгла договор аренды квартиры, которую снимали Алиса иОливер. Поофициальной версии ятрагически потеряла мужа внашумевшей авиакатастрофе. Владелец квартиры согласился прислать мне личные вещи сестры, авсе остальное ясказала ему оставить себе. Яспрятала Феникса вкартонную коробку ивозненавидела музыку. Еслибы неэто дурацкое интервью, еслибы немои мечты ославе… Алисабы неумерла.
–Потом ты занялась финансами…– заканчивает Анджела.
–Да… Заперлась дома ицелый год только иделала, что изучала финансы. Какни странно, именно это испасло меня: строгость цифр, ясные формулы спредсказуемыми результатами. Апотом янашла работу ивстретила тебя. Стех пор мне удалось поддерживать иллюзию нормальной жизни, основанной наэтой абсурднойлжи.
* * *
Анджеле пришлось вернуться вНью-Йорк. Зная ее начальника Эндрю, который водночасье уволил меня из-за панической атаки, чудо уже то, что он согласился дать ей двухнедельный отпуск. Тем неменее Анджела звонит мне каждый вечер изаставляет включить веб-камеру– проверить, емли яеду, которую она заказывает мне извеганского ресторанчика, расположенного вВосьмом округе. Иногда ядумаю, что это Алиса– гдебы она сейчас нибыла– послала мне Анджелу. Анджела велела Саранье навещать меня несколько раз внеделю. Саранья даже приехала вовремя, покрайней мере дважды, что само посебе является чутьли непризнаком надвигающегося апокалипсиса. Все беспокоятся обомне. Яразрываюсь между чувством вины иогромным облегчением отмысли, что можно больше нелгать. Саранье ятоже рассказала правду. Она выглядела так, будто ее вот-вот инфаркт хватит, иот удивления молчала аж четыре минуты. Потом она скачала мой альбом в«Спотифае» и, поее словам, стех пор слушает его наповторе.
Ивот яснова переступаю порог «Спейса». Яне ходила наработу три недели. Зато каждый день ходила кпсихотерапевту. Яобещала Анджеле. Ктомуже есть проблемы, скоторыми мне нужно разобраться. Виктуар иРеда уже вофисе. Они устраивают мне радушный прием, спрашивают, что произошло, иговорят безколебаний обращаться кним, если мне понадобится какая-нибудь помощь.
–Все хорошо, япросто устала,– говорюя, тронутая их участием.
Потом Реда протягивает мне бумажный сверток. Удивленно благодарю его, осторожно открываю ивижу бейгл скорицей иизюмом.
–Вареный, каквНью-Йорке,– уточняет Реда,– настоящий. Явстал нисвет низаря, чтобы сходить заним аж вВосемнадцатый округ, вбулочную, где, послухам, готовят лучшие бейглы вПариже!
–Аякупила тебе сливочный сыр,– добавляет Виктуар.
Подкрепляя слова делом, она достает изсвоей сумки встиле милитари упаковку сливочного сыра инож длямасла. Сглатываю слезный комок, который сдавливает мне горло, и, запинаясь, бормочу «спасибо».
–Мы отойдем закофе,– говорит Реда, видя, что яизо всех сил пытаюсь сдержать чувства.
–Зачем? Тыже видишь, она сейчас заплачет,– отвечает Виктуар.
–Вот именно,– вздыхает Реда, закатив глаза, иуходит.
Виктуар следует заним, бормоча, что непонимает иникогда непоймет странных норм нашего абсурдного общества. Ятем временем вытаскиваю изсвертка сбейглом салфетку инезаметно вытираю глаза.
Бейгл сладкий, мягкий ивызывает уменя такиеже чувства, какбейглы в«Пляжном кафе» вНаррагансетте: любовь, доброту, тепло, дружелюбие… Авозможно, все дело вкофе, которым сомной поделились Реда иВиктуар. Возможно, мне следует сдаться. Раз инавсегда избавиться отколючей проволоки, которая окружает мое сердце, ипризнать: она больше ранит меня, чем защищает.
Выбрасываю пластиковый стаканчик вмусорку инебрежно спрашиваю:
–АДжереми сегодня невофисе?
Виктуар едва заметно подталкивает Реда локтем, что неукрывается отмоего внимания. Она упорно молчит, поэтому отвечает Реда:
–Джереми уехал нанесколько дней сЗои. Он вернется послезавтра.
После этого мы возвращаемся насвои рабочие места, ия снова погружаюсь всчета компании, словно ине было последних трех недель.
Через некоторое время стучусь вкабинет Криса. Сквозь разделяющее нас стекло вижу, что он нереагирует. Его глаза, скрытые застеклами очков, устремлены далеко-далеко загоризонт, зашиферные крыши, светящиеся всолнечных лучах. Поколебавшись, осторожно толкаю дверь.
–Можно?
Крис переводит взгляд наменя. Несмотря наэлегантный кашемировый свитер иновенькие кроссовки «Стэн Смит», он похож напотерявшего ребенка. Он небрился несколько дней, ибледные щеки покрывает неровная щетина. Уменя болит занего сердце, ночем раньше ясообщу новости, тем раньше он сможет действовать. Закрываю засобой дверь исажусь напротив.
–Какпоживаешь, Алиса?
–Намного лучше. Прости, что пропала натри недели,я…
–Неволнуйся. Твоя подруга предупредила, что ты заболела,– любезно отзывается Крис, новыглядит по-прежнему рассеянно. Унего настоле царит беспорядок. Возле деревянного тотема (Крис рассказывал, что тотем родом изГватемалы иприносит удачу) валяется пустой стаканчик из-под кофе, погасший экран компьютера обклеен исписанными стикерами, словно венком увядших лепестков… Мое внимание привлекает поблекшая отвремени фотография, которую яраньше незамечала. Наней изображены три подростка. Узнаю Криса иДжереми, несмотря накруглые безволосые щеки. Им должно быть около пятнадцати. Третий подросток– девочка сосветло-зелеными глазами ичерными каксмоль волосами. Дружелюбно приобнимая Джереми зашею, она положила голову Крису наплечо. Тот, всвою очередь, крепко прижимал ее ксебе. Проследив замоим взглядом, Крис говорит:
–Это Сандра, подруга детства Джереми. Встарших классах она стала моей девушкой. Сандра погибла всемнадцать лет. Попала ваварию…
Намгновение теряю дар речи. Чувствую, какуменя сжимается сердце.
Джереми рассказывал одевушке Криса, ноникогда неупоминал, что дружим сней.
–Сандра заставляла нас сДжереми носить осиротевшие носочки,– объясняет Крис,– потому что люди, которые любят друг друга, идут парами. Она нехотела, чтобы кто-то оставался водиночестве. Даже носки. Ради нее яиосновал «ЭверДрим».
Покрайней мере, теперь ясно, почему Джереми инвестировал в«ЭверДрим», несмотря нато, что неверил вуспешность этого проекта. Он хотел нетолько поддержать Криса, ноиотдать дань уважения памяти своей зеленоглазой подруге, которая мечтала воссоединить носочки, потерявшие свои половинки. Крис осторожно ставит фотографию возле экрана компьютера.
