На этот раз бармен предложил огонь им обеим.
Лора задержала дым во рту. Она наблюдала за тем, как Джейн смотрит в зеркало.
—Почему вы перестали выступать?
Джейн ответила не сразу. Ей, наверное, постоянно задавали этот вопрос. Возможно, она собиралась дать Лоре заготовленный ответ, но что-то изменилось в выражении ее лица, когда она повернулась на стуле.
—Вы знаете, сколько сейчас известных женщин-пианисток?
Лора не разбиралась в музыке — это было хобби ее мужа,— но что-то в ее памяти зашевелилось.
—Есть бразильянка, Мария Арруда, или?..
—Марта Аргерич, из Аргентины, но уже неплохо.— Джейн невесело улыбнулась.— Еще?
Лора пожала плечами. Технически, она не назвала ни одной.
Джейн сказала:
—Я как-то стояла за кулисами в Карнеги и поняла, что я тут единственная женщина. Такое случалось и раньше, много раз, но тогда я впервые действительно обратила на это внимание. Как и на то, что люди на меня смотрят.— Она стряхнула пепел.— А потом мой учитель меня бросил.— Слезы внезапно появились в уголках ее глаз: боль потери до сих пор была свежа.— Я занималась с Печниковым с восьми лет, но, по его словам, лучше я стать уже не могла.
Лора не сдержалась и спросила:
—А вы не можете найти другого учителя?
—Меня никто не возьмет.— Она пыхнула сигаретой.— Печников был лучшим, я пошла ко второму лучшему. Потом к третьему. К тому моменту, когда я спустилась до уровня директоров оркестров старшей школы, я поняла, что они используют одни и те же ключевые слова.— Она встретила взгляд Лоры с выражением человека, который знает, о чем говорит.— Они говорили: «У меня нет времени, чтобы брать еще одного ученика», но имели в виду: «Я не хочу тратить свои талант и силы на глупую девчонку, которая все бросит, как только влюбится».
—О,— сказала Лора, потому что это было единственное, что она могла сказать.
—В каком-то смысле так даже проще, наверное. Я посвящала занятиям три или четыре часа в день всю мою жизнь. Классика требует такой точности! Ты должен играть каждую ноту, как написано. Твои движения значат даже больше, чем прикосновения. В джазе же ты можешь внести в произведение мелодическую экспрессию. А рок… вы знаете «Дорз»?
Лоре пришлось поднапрячься, чтобы перестроиться.
—Джим Моррисон?
Джейн застучала пальцами по барной стойке. Сначала Лора слышала только судорожное постукивание, но потом, к своему удивлению…
—«Лав ми ту таймс»!— Лора посмеялась этому хитрому трюку.
Джейн начала говорить:
—Манзарек играет одновременно партию клавишных и басовую партию. Поразительно, как ему это удается — будто каждая рука играет по отдельности. Практически расщепление личности, но люди не обращают внимания на технические аспекты, им просто нравится звук.— Она продолжала отстукивать песню, пока говорила.— Если я не могу играть музыку, которую люди ценят, я буду играть музыку, которую люди любят.
—Ну и хорошо.— Лора позволила еще нескольким тактам прозвучать в тишине, а потом спросила:— Вы говорили, что были в Европе последние три месяца?
—Берлин,— руки Джейн наконец улеглись.— Я работала как сессионный пианист на «Ханса Тонстудио».
Лора покачала головой. Она никогда не слышала об этом месте.
—Это звукозаписывающая студия рядом со Стеной. Там есть такое пространство, Майстерзал, в котором акустика просто прекрасна для всех видов музыки — классической, камерной, поп, рок. Там записывался Боуи. Игги Поп. «Депеш Мод».
—Значит, вы познакомились с кое-какими известными людьми?
—О нет. Моя работа заканчивалась, когда они только появлялись. В этом вся прелесть: только я и мое исполнение в полной изоляции. Никто не знает, кто сидит за инструментом. Никого не волнует, мужчина ты, женщина или французский пудель. Они просто хотят, чтобы ты чувствовал музыку, и вот в этом я хороша — чувствовать, куда меня ведут ноты.— Страсть, с которой она говорила, подчеркивала ее естественную красоту.— Если любишь музыку — действительно искренне любишь,— тогда играешь для себя.
Лора почувствовала, что кивает. Музыка не была ей близка, но она понимала, как чистая любовь к чему-то может не только придать сил, но и заставить двигаться вперед.
И все же она сказала:
—От многого приходится отказаться.
—Правда?— Джейн, казалось, искренне не понимала.— Как я могу отказаться от чего-то, что мне на самом деле никогда не принадлежало просто из-за того, что у меня между ног?— Она ожесточенно рассмеялась.— Или чего нет у меня между ног, или что может оттуда в какой-то момент появиться?
—Мужчины всегда могут себя переизобрести,— отметила Лора.— Женщина же, если стала матерью, навсегда ей останется.
—Не очень-то похоже на радикальный феминизм, доктор Мэйплкрофт.
—Да, но вы понимаете, о чем я, потому что вы, как и я, хамелеон. Если вы не можете играть музыку, которую люди ценят, вы будете играть музыку, которую они любят.— Лора надеялась, что однажды это изменится. Хотя так она каждое утро надеялась и на то, что услышит ужасную музыку Лайлы по радио, увидит, как Питер бегает по гостиной в поисках ботинок, и найдет Дэвида, разговаривающего по телефону вполголоса, потому что он хочет скрыть от мамы свою девушку.
—Вам пора идти,— Джейн указала на часы. Было уже почти сорок пять минут.
Лоре хотелось разговаривать и дальше, но выбора не было. Она полезла в сумочку за кошельком.
—Я оплачу,— предложила Джейн.
—Я не могу…
—Тогда я скажу, что это за счет семьи Квеллер.
—Ладно,— согласилась Лора. Она соскользнула со стула и зажмурилась от боли, снова перенеся вес на ногу. Трость была на месте, и она вцепилась рукой в серебряный набалдашник. Лора посмотрела на Джейн и задумалась: может, это последний человек, с кем она могла поговорить нормально? Если так, она не жалела.
Она сказала девушке:
—Было приятно с вами пообщаться.
—С вами тоже,— учтиво ответила Джейн.— Я буду в первом ряду, если захотите увидеть знакомое лицо.
Лоре стало невыносимо грустно от этой новости. Это не было у нее в привычке, но она протянула руку и положила свою ладонь на ладонь Джейн. Кожа у девушки была совсем холодная. Лора уже и не помнила, когда в последний раз дотрагивалась до другого человека, чтобы проявить симпатию и заботу.
Она скороговоркой выпалила:
—Ты великолепна.
—Господи.— Джейн покраснела.
—И не потому, что ты талантливая или красивая, хотя это, безусловно, так. А потому, что ты абсолютно неповторима.— Лора произносила те слова, которые хотела бы успеть сказать своей дочери.— В тебе все потрясающе.
Щеки Джейн все багровели, пока она пыталась найти уместный ответ.
