Энди снова потянулся за металлическим ящиком. Джейн вся съежилась, когда он достал стопку поляроидов. Эндрю снял резинку и надел ее себе на запястье.
Она прошептала:
—Не надо.
Он проигнорировал ее просьбу и стал внимательно разглядывать каждый снимок — каталог избиений, которые перенесла Джейн.
—Я никогда не прощу отцу то, что он сделал с тобой.— Он показал ей огромные синяки на ее животе, снятые крупным планом.
Тогда Джейн была беременна в первый раз — но не в последний.
—Где был Джаспер, когда это происходило, Джейн?— В глазах Эндрю вспыхнула искра ярости. Теперь его уже было невозможно успокоить.— Со мной все понятно. Я был обдолбан. Мне было насрать даже на себя, не говоря уж о ком-то другом. Но Джаспер?
Джейн смотрела на стоянку перед домом. Из ее глаз продолжали капать слезы.
—Джаспер был дома, когда это происходило, ведь так? Сидел в своей комнате? Пытался не обращать внимания на крики?
Они все не обращали внимания на крики, когда это происходило с кем-то другим.
—Господи.— Эндрю посмотрел на фото глубокой раны на ее бедре.— Последние несколько месяцев, каждый раз, когда у меня начинали сдавать нервы, Ник доставал их, чтобы напомнить нам обоим, что с тобой сделал отец.— Эндрю показал Джейн крупный план ее заплывшего глаза.— Сколько раз отец бил тебя? Сколько синяков мы проигнорировали, сидя за завтраком? Сколько раз мать смеялась над тобой, а Джаспер подшучивал над твоей неловкостью?
Она попыталась сгладить момент, припомнив свое детское прозвище:
—Горе Косорукое.
Но Эндрю отозвался:
—Я никогда больше никому не позволю делать тебе больно. Никогда.
Джейн устала плакать, но не могла остановиться. Она плакала о погибшей семье Лоры Жено. Она плакала о Нике. Она — непонятно почему — плакала о Мартине. А теперь она плакала от стыда.
Эндрю громко высморкался. Он снова натянул резинку на снимки и бросил их обратно в ящик.
—Я не собираюсь спрашивать тебя, знала ли ты о пистолете.
Джейн крепко сжала и закусила губы. Она не сводила взгляда с парковки.
—Я тебя тоже не собираюсь.
Он хрипло и тяжело вздохнул.
—Значит, Ник…
—Пожалуйста, не произноси этого.— Джейн снова положила руки на живот. Ей так не хватало непоколебимости Лоры Жено, ее веры в то, что их дело — правое.
Эндрю сказал:
—У Лоры был выбор. Она могла уйти, когда обнаружила пистолет.
Те же слова из уст Ника не успокоили Джейн. Она знала: Лора никогда бы не отступила. Эта женщина была настроена решительно, она не сомневалась в своем выборе. И, наверное, даже радовалась ему. Все-таки это довольно приятно — быть хозяином своей судьбы. Или, как сказал Ник, утащить подонка за собой.
—Она показалась мне милой,— сказала Джейн.
Эндрю сделал вид, что занят закрыванием крышки и проверкой замка.
Она повторила:
—Она мне показалась очень, очень милой.
Он несколько раз прочистил горло.
—Она была замечательным человеком.
Голос его выдал. Он страдал. Ник сделал Эндрю ответственным за общение с Лорой. Он был ее единственной точкой соприкосновения с остальной группой. Именно Эндрю посвящал Лору во все подробности, давал ей деньги, сообщал о перелетах, передавал информацию о месте встречи с фальсификатором из Торонто. Он говорил ей, как представляться, какие секретные слова откроют одну дверь и закроют другую.
Эндрю спросил Джейн:
—Почему ты заговорила с ней в Осло?
Джейн покачала головой. Она не могла ответить на этот вопрос. Ник предупредил их, что анонимность — их единственная защита, если что-то пойдет не так. Джейн всегда старалась в точности исполнять его приказы и пряталась в баре, когда туда вошла Лора Жено. До ее выступления на секции оставалось меньше часа. Пить было слишком рано, к тому же Джейн понимала, что делать этого не стоит. Игра на пианино всегда ее успокаивала, но по какой-то необъяснимой причине Джейн все же потянуло к Лоре, сидевшей в одиночестве за барной стойкой.
—Нам пора идти,— сказал Эндрю.
Джейн не стала спорить. Она просто молча спустилась за ним по лестнице, а потом пошла к машине.
Она положила металлический ящик себе на колени, и они направились дальше в город.
Джейн изо всех сил старалась не думать о Джаспере. Спросить Эндрю о том, куда они ехали, она тоже не могла. Не только гипотетические подслушивающие устройства заставляли ее брата держать язык за зубами. Она нутром чуяла: что-то происходит. То время, которое Джейн провела в Берлине, как будто отдалило ее от их круга. Она заметила это в Осло, а сейчас, когда они вернулись домой, это стало совсем очевидно. Ник и Эндрю подолгу гуляли вдвоем, шептались по углам и понижали голос, когда Джейн оказывалась рядом.
Сначала она решила, что они не хотят растравлять ее чувство вины, но теперь ей думалось, что они скрывали от нее какую-то информацию.
Сколько еще было таких вот секретных коробок?
Кому еще Ник хотел навредить?
Машина заехала на холм. Джейн закрыла глаза, внезапно ослепленные ярким солнцем. Мысли снова вернулись к Лоре Жено. Джейн пыталась понять, что именно заставило ее подойти к женщине в баре. Именно этого делать не следовало: Ник много раз повторял Джейн, что нужно держаться подальше от Лоры, что любое взаимодействие с ней привлечет к Джейн внимание легавых.
Он был прав.
И тогда она тоже это знала. Может, Джейн просто взбунтовалась против Ника? Или ее привлекла незамутненность мотивов Лоры? В своих зашифрованных письмах Эндрю делал множество комплиментов этой женщине. Он говорил Джейн, что из них всех именно Лора никогда не стала бы колебаться.
Почему?
—Поищи место,— сказал Эндрю.
Они успели добраться до района Мишн. Джейн знала эти места. Когда она была студенткой, она тайком ходила сюда слушать панк на старой пожарной станции. За углом находились бесплатная кухня и приют для бездомных, где она часто работала волонтером. Этот район всегда являлся местом сосредоточения всякого рода маргинальной публики — еще с тех пор, как братья-францисканцы развернули тут первую миссию в конце XVIII века. Медвежьи бои, скачки и дуэли уступили место студентам, бездомным и наркоманам. Заброшенные склады и полуразвалившиеся дома иммигрантов излучали темную энергетику. Повсюду виднелись анархистские граффити. Мусор скапливался прямо на улицах. На углах стояли проститутки. Даже утром на всем лежал тусклый и мрачный закатный свет.
Джейн сказала:
—Нельзя парковать здесь «Порше» Джаспера. Его украдут.
—Раньше они его не трогали.
