—Я не пытаюсь быть стервой. Хотя, должна признать, быть стервой — это то, что у меня действительно получается.— Она порубила собранный вместе пучок сельдерея и моркови. Куски получались абсолютно идентичными. Нож двигался так быстро, что возникало ощущение, будто он не двигается вообще.— Я научилась готовить на кухне в тюрьме. Там нужно работать быстро.
В тюрьме?
—Всегда хотела научиться.— Паула взяла горсть овощей и пошла к плите. Закидывая все в кастрюлю с бульоном, она сказала Энди:— Прошло больше десяти лет, прежде чем я получила эту привилегию. Только старушкам дают доступ к ножам.
Больше десяти лет?
—Я так понимаю, этого ты не нашла, когда меня гуглила?— спросила Паула.
Язык Энди словно бы прилепился к нёбу. Она была слишком шокирована, чтобы воспринимать новую информацию.
Стукачка. В тюрьме. Больше десяти лет.
Энди уже несколько дней подряд говорила себе, что Лора — преступница. Но своими ушами услышать, что ее теория подтверждается,— было словно удар под дых.
—Я плачу за то, чтобы это не выпадало в поисковиках. Это недешево, но…— Она пожала плечами и снова посмотрела на Энди.— Ты же меня гуглила, верно? Нашла мой адрес в базе по налогам на собственность. Посмотрела расписание моего курса, почитала дерьмовые отзывы студентов?— Она улыбнулась. Ей явно нравился эффект, который она производила.— А потом ты почитала про мою научную карьеру — университет Беркли, Стэнфорд, Общественный университет Коннектикута. Легко можно вычеркнуть лишнее. Да?
Энди только кивнула в ответ.
Паула принялась нарезать картошку.
—Есть женское исправительное учреждение рядом с Вест-Конн. Данбери — ты, наверное, слышала о нем из того ТВ-шоу. Раньше там можно было получить научную степень. Теперь нет. Там как-то гостила Марта Стюарт. Но это было уже после моей двадцатки.
Двадцатки?
Паула снова подняла взгляд на Энди.
—В университете все знают. Это не секрет. Но разговаривать об этом я тоже не особенно люблю. Мои бунтарские деньки позади. Черт, да с учетом моего возраста, в общем-то, бо́льшая часть моей жизни позади.
Энди посмотрела на ее руки. Пальцы казались тонкими и жесткими, как кошачьи усы. Что такого ужасного должен сделать человек, чтобы его посадили в федеральную тюрьму на двадцать лет? Может, Лора должна была отсидеть столько же, но вместо этого похитила кучу денег, сбежала и построила новую жизнь, пока Паула Кунде считала дни до того момента, когда станет достаточно старой, чтобы работать на тюремной кухне?
—Я должна…— У Энди настолько сжало горло, что ей было тяжело даже вдохнуть. Ей хотелось все обдумать, но это сложно было делать в душной кухне под пристальным взглядом Паулы.— Идти, вот. Я должна идти.
—Успокойся, Бэмби. Я не в тюрьме встретила твою мать, если тебя это так сильно волнует.— Она взялась за еще одну картофелину.— Конечно, я не знаю, что ты там себе навыдумывала, потому что ты особо не задаешь мне никаких вопросов.
В горле встал ком, Энди невольно сглотнула. Она попыталась вспомнить свои вопросы.
—Как… Как вы с ней познакомились?
—Как, еще раз, ее имя?
Энди не могла понять правил этой жестокой игры.
—Лора Оливер. В смысле, Митчелл. Она была замужем, а сейчас…
—Я знаю, как работает брак.— Паула разрезала пополам болгарский перец. Острым кончиком ножа она стала выковыривать семена.— Когда-либо слышала про «КвеллКорп»?
Энди сначала покачала головой, но потом ответила:
—Фармацевтическая компания?
—Какой была твоя жизнь?
—Моя жи…
—Хорошие школы? Дорогие машины? Крутая работа? Симпатичный бойфренд, который запишет тебе видео на Ютубе, когда решит сделать предложение?
Энди наконец-то начала улавливать по-настоящему жесткие нотки в ее голосе. Ее тон уже не был нейтральным. Улыбка превратилась в усмешку.
—О…— Энди стала пятиться к двери.— Я правда должна…
—Она хорошая мать?
—Да,— ответ сорвался сам собой, Энди над ним даже не задумалась.
—Ходила вместе с тобой на школьные танцы, записалась в родительский комитет, фотографировала тебя на выпускном?
Энди на все это только кивала, потому что это было правдой.
—Я видела по новостям, как она убила того пацана.— Паула отвернулась от Энди, чтобы вымыть руки в раковине.— Хотя все теперь и говорят, что она невиновна. Что она пыталась спасти его. Пожалуйста, не двигайся.
Энди стояла совершенно неподвижно.
—Я не…
—Я это не тебе сказала, девочка. «Пожалуйста» — это патриархальный конструкт, созданный, чтобы заставить женщин извиняться за свои вагины.— Она вытерла руки кухонным полотенцем.— Я о том, что сказала твоя мать, прежде чем зарезать пацана. Это по всем новостям.
Энди посмотрела на телевизор, беззвучно висящий на стене. Там снова показывали видео из дайнера. Руки Лоры были подняты в воздух, и она снова показывала этот странный жест — четыре пальца на правой руке и один на левой, демонстрирующие Джоне Хелсингеру, сколько у него осталось пуль. На экране уже появились титры, но Энди была не в состоянии воспринимать происходящее.
—Эксперты проанализировали видео,— сказала Паула.— Они уверены: твоя мать сказала Хелсингеру «Пожалуйста, не двигайся», подразумевая «Пожалуйста, не двигайся, или кровь из твоей глотки окажется на полу».
Энди положила руку на шею. Пульс яростно бился в пальцах. Она должна была почувствовать облегчение из-за того, что ее мать оказалась невиновна, но каждая косточка подсказывала ей, что нужно убираться из этого дома. Никто не знал, что она здесь. Паула могла разделать ее, как свинью, и это было бы самым мудрым решением.
—Забавно, правда?— Паула облокотилась на столешницу и уперла в Энди свой единственный здоровый глаз.— Твоя милая маленькая пожилая мамочка хладнокровно убивает пацана, но уходит безнаказанной, потому что кто-то решил, что она сказала: «Пожалуйста, не двигайся», а не «Аста ла виста». Удачливая Лора Оливер.— Паула, казалось, перекатывала эту фразу во рту, пробуя ее на вкус.— Ты видела выражение ее лица, когда она это делала? По мне, наша подруга была не особо расстроена. Выглядело так, будто она точно знает, что делает, да? И что она не имеет ничего против такого расклада. Как и всегда.
Энди снова застыла, но не от страха. Она хотела услышать, что скажет Паула.
—Спокойная, как удав. Никогда не плачет над пролитым молоком. Все проблемы с нее — как с гуся вода. Вот что мы всегда о ней говорили. Точнее, те из нас, кто что-то вообще говорил. Ты знаешь Лору Оливер, но ты не знаешь ее. Она такая только снаружи. В тихом омуте черти водятся. Думала об этом?
Энди хотелось замотать головой, но ее словно парализовало.
