–Ты не знаешь этого парня. Он очень нервный,– заметила моя мама с усмешкой, и теперь я забеспокоилась о ней.
–Тогда ладно,– согласиласья. Мы надели обувь: я – свои балетки, мама – резиновые сапоги. Она косо посмотрела на мою обувь.
–Я здесь, чтобы выйти замуж, мама,– сказала я в ответ на ее невысказанное замечание.– А не для того, чтобы чистить сарай.
Она вздохнула и ничего не ответила. Мы вышли на дорогу. Воздух был свежий, как и всегда, но немного прохладнее, чем вчера. Повсюду разливался запах костра, а также тот колкий запах, который возникает, когда снежные шапки тают в тысячах футов над вами. Небо было голубое, будто на картинке.
–Но ты ведь не собираешься выходить замуж, правда?– тихо спросила она спустя одну или две минуты.
Она застала меня врасплох. Вместо ответа я проговорила:
–Мам, не будь такой жуткой.
–Если ты хочешь спросить, откуда я знаю, то вот откуда: утебя нет того радостного предвкушения, которое бывает в таких случаях. А еще ты не разговариваешь по телефону, только дважды взглянула на него с тех пор, как пришла. Единственная причина, по которой ты избегала бы своего телефона утром в день свадьбы,– это если ты не хочешь сообщать плохие новости миллионам своих подписчиков.
Что ж, а неплохо.
–Ладно,– вздохнулая.– Я не выйду замуж.
–О, черт…
–Все в порядке. В смысле… Я не знаю, нормально это или нет. Я чувствую себя раздавленной.
–Имеешь на это право, это большой удар.
–Мне очень грустно.
–Я бы испугалась, если бы тебе не было грустно.
–И стыдно,– добавилая.– И это глупо, но я не чувствую…– Я никак не могла подобрать правильных слов.
–Разбитого сердца?– спросила она.
–Да. Я не чувствую глубокой тоски по Такеру или что-то в этом роде.– Я сделала паузу, обдумывая, как сказать то, о чем я думаю.– Ты помнишь, что когда Энди ушел от нас, мы так хотели поговорить с ним о нашем горе, и это только усугубило ситуацию в тысячу раз?– Прошло почти шесть лет с тех пор, как умер мой брат Энди, и мне все еще больно произносить его имя, даже спустя столько времени.
Мама просто кивнула.
–Так вот. Сейчас такого нет. Я не хочу обсуждать свои чувства сТакером. Я не скучаю по нему. Я даже чувствую небольшое облегчение.– Я остановилась.– Этот дом?– спросила я ее, потому что мы наконец-то добрались до первой подъездной дорожки после маминой.
Она покачала головой.
–Еще два,– бросила она, и мы продолжили подниматься, набирая высоту и приближаясь к скромному холму в конце дороги, красивой, легкой вершине под названием Маунт Уайлер.
–Сейчас у тебя, вероятно, просто шок,– предположила мама.– Скоро ты что-то почувствуешь,– предупредила она.– Тогда и будет ужасно.
Я неохотно кивнула, но мне хотелось бы, чтобы она могла сказать что-нибудь более ободряющее.
–Да, наверное, ты права. Но все же это немного не так. Я не хотела, чтобы меня бросали за два дня до свадьбы, и это неловко, и в результате я столкнулась с карьерным кризисом. Но ведь я не была на сто процентов уверена, что действительно хочу выйти замуж за Такера, и если он такой резвый, не лучше ли, что он сбежал сейчас?– спросилая.
–Ах, моя маленькая девочка!– протянула мама, обняв меня за плечи.– Да. Так будет лучше. Но… Ты его любила?
–Думаю, да,– сказала я.– Он был забавным и талантливым, а еще красивым. Когда я наблюдала за нашей совместной жизнью, я думала о будущем, все виделось таким чудесным!
Мать скорчила гримасу.
–Уверена, что так и было бы,– это все, что она сказала, и я могу рассказать ей больше, но нет сил. Когда я не ответила, она предложила:
–Почему бы тебе не остаться со мной на некоторое время? Я схожу за продуктами. У меня есть еще свежие простыни.
–Мам, я не могу остаться с тобой, и ты это прекрасно знаешь. У тебя же нет Wi-Fi.
–Какой-такой Wi-Fi? Тебе нужен марафон сДжейн Остин и безграничное количество печенья и ванн с пеной. Никакого Wi-Fi.
Я раздраженно вздохнула.
–Мне нужно публиковать посты, мам. Я делаю это по десять или двадцать раз в день. Сотовая связь здесь ненадежна, а телефон каждую секунду обрабатывает столько данных…
–О, ну, в этом я могу тебе помочь. У меня есть куча данных о том, как чрезмерное время, проведенное за компьютером, ухудшает концентрацию внимания, вредит способности обрабатывать сложную информацию, усиливает тревожность, уменьшает количество физических нагрузок…
–Я о данных, которые загружает телефон,– прервала еея.– И нет, не рассказывай мне больше об этой луддистской
[3] статистике, это все бесполезно. Это мой заработок, моя работа, и я должна это делать. И это будет особенно тяжело в эти выходные, потому что я должна как-то рассказать всем, что не буду публиковать фото свадьбы, и притвориться, будто все в порядке, хотя это совершенно не так.
–Да забудь ты этих «всех»,– возмущается она.– Они даже не настоящие люди.
–Они настоящие люди, мама! Сотни тысяч реальных людей. У них есть чувства, потребности и надежды. И прежде всего, у них есть ожидания. И прямо сейчас я задыхаюсь из-за этих ожиданий.
–Хорошо, но я отказываюсь признавать, что они и правда источник твоих средств к существованию. Я видела, как ты говоришь. Я была на твоих занятиях. Вот это те вещи, которые делают тебя живой!
Я вздохнула. Это те маленькие моменты моей трудовой жизни, которые приносили мне радость. Но это не настоящая работа.
–Pictey – вот почему все хотят услышать, что я говорю, или посещают мои занятия. Если я не буду постить фотографии, фанаты просто уйдут. Если они уйдут, то не с кем разговаривать и некого будет учить.
Мама упрямо покачала головой.
–Я думаю, что ты ошибаешься на этот счет,– настаивала она.– На твоем месте я бы воспользовалась этим как прекрасной возможностью освободиться от обязательств по отношению к этим так называемым подписчикам. Может быть, они все нашли бы себе занятие получше, чем бесконечно комментировать твои фотографии и лебезить перед твоей непрактичной обувью.– Она сняла перчатки. Прошло всего тридцать минут с момента моего прибытия.– Ты окажешь огромную услугу всем, кто в этом замешан. Что приносит зависимость от телефона? Стресс. Депрессию. Плохой сон. Плохую концентрацию. Да и вообще!– Ну вот, опять она взбеленилась от всей этой технической темы.– На твоем месте я бы поднялась прямо на вершину горы Уайлер и сбросила этот телефон со скалы.
Сейчас мы стояли перед нужным домом – домом, под почтовым ящиком которого висела маленькая деревянная табличка с надписью «СВЕЖИЕ ЯЙЦА». Вывеска, однако, была совершенно не нужна, потому что на переднем дворе из какого-то хлама была сделана шестифутовая скульптура курицы.
