Я не знала, кем были друзья Джессики до ее попытки самоубийства, но легко было догадаться, что ее сестра Пейдж взяла на себя эту роль после нее. Я подозревала, что Пейдж знала, что Джессика опубликовала свой крик о помощи в моем аккаунте, и подумала, что я ее подвела. И, может быть, в тот момент я действительно подвела ее. Может быть, любой на моем месте не смог бы изменить обстоятельства, человека не спасти только с помощью поста на Pictey. Но после этого Пейдж наблюдала за мной, как а я инсценировала свадьбу, и она увидела возможность, когда я отошла от дел, и воспользовалась ею. И хотя мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать это, я извлекла выгоду из всего этого, даже не зная, что происходит, потому что я ушла от этого забытого Богом приложения и всего, что было с ним связано. Даже если это длилось совсем недолго, это был лучший период, который у меня был с тех пор, как Майк умер.
Я рассказала все это маме так быстро, как только мог сделать человек. Она сказала:
–Ну конечно!– потому что теперь, когда я произнесла это вслух, это стало так очевидно. Если бы вы были моим самым большим фанатом – нет, если бы вы были самым большим фанатом @Mia&Mike – и безоговорочно верили во все это и читали каждый пост с чистым сердцем, и вдруг что-то причинило вам такую сильную боль, что вы не были уверены, хотите ли продолжать жить, куда бы вы пошли?
В общество защиты животных.
Мама убежала, чтобы достать телефонную книгу, и начать обзванивать окружные центры спасения животных. Когда у нее появилась зацепка, она перезвонила мне. Я ездила из одного места в другое, но их было так много, а время продолжало лететь, заставляя меня все больше и больше волноваться.
Несмотря на все это, мама перезванивала мне один, два, четыре раза и каждый раз повторяла: «Мы найдем ее», и я молилась, чтобы она оказалась права. Если моя догадка о том, что она собирается сделать, неверна, то я должна думать, что, вероятно, для других вариантов было уже слишком поздно. Пожалуйста, пусть я окажусь права.
И вот, когда еще один вариант не дал результатов, у меня возникла мысль, крошечное воспоминание.
Я направила свою машину в сторону Black Diamond Baron’s.
Это было написано на доске за головой Дьюи в ту первую ночь, когда мы не были на свидании, но оба очень хотели, чтобы были. Написано мелом, красивым закрученным почерком, и я помню, как испытывала искушение. Ужасно хотелось это сделать, но потом я передумала, потому что не могла больше терпеть утраты. Как в случае сДьюи – тем, кто заставлял мое сердце петь, но кого я держала на расстоянии даже из-за малейшей возможности причинения боли.
Какой же я была идиоткой! Если задуматься, каков был мой план на всю оставшуюся жизнь? Я удивилась. Организовать все так, чтобы я жила только онлайн-жизнью и никогда больше не теряла никого реального? Свести мое существование, мои радости и печали к числу подписчиков, которых я приобрела или потеряла? Продавать незнакомым людям образ жизни, который не приносил мне абсолютно никакой радости? Быть просто пожирателем лайков?
Вот что было написано на той доске:
СУББОТНЕЕ УСЫНОВЛЕНИЕ
Заходи и познакомься со своим новым лучшим другом.
Собак и кошек можно забрать домой в течение всего дня.
Спаси животное, и следующий твой напиток за наш счет.
Я помчалась к ресторану, в то время как моя мама молча оставалась на линии. Я молилась. И на светофоре я отправила быстрое сообщение.
И тут я увидела ее, на скамейке на тротуаре перед кафе под открытым небом, в котором шумно переговаривались счастливые посетители и их любимые собаки. Со второго раза я припарковалась и выпрыгнула из машины, все еще сжимая телефон ее сестры.
Джессика лежала на спине на скамейке, ее руки свисали по бокам, глаза были закрыты, а сама она была неподвижна. На ее животе помещалась собака. Грубый на вид черный пес, который лизал ей лицо. Мое сердце сильнее забилось, но ноги не двинулись с места.
Но потом она подняла руки, чтобы погладить собаку, а собака села прямо ей на горло, и она воскликнула: «УФ!» И все мое тело начало дрожать от облегчения. Я сделала столько глубоких вдохов, сколько могла, между машиной и скамейкой в парке, а затем подошла к скамейке и сказала:
–Джессика, нас не представили должным образом. Меня зовут Миа Белл. Могу я присесть?
Она посмотрела на меня своими воспаленными красными глазами и выдохнула. Она села прямо на скамейку и плавным движением ссадила собаку к себе на колени, отчего показалось, что она всю жизнь была ее хозяйкой. Джессика жестом указала на место, которое освободила, чтобы я села и беззлобно сказала:
–Несмотря на всю твою чушь, ты была права насчет собак.
–Ты взяла себе эту собаку?– спросила я ее.
–Да. Это было безумно и, вероятно, неправильно, и мне, возможно, придется вернуть ее, потому что я не смогу заботиться о ней, но пока это кажется правильным, потому что это было лучше, чем другая моя идея, да и делало это невозможным. Когда тебе нужно о ком-то заботиться, нужно жить.
Я почувствовала, как сжалось мое сердце, как меня накрыли надежда и облегчение.
–Это не безумие,– прохрипелая.– Это не было ошибкой и возвращать ее ты не обязана.
–Я должна отправиться в реабилитационный центр для самоубийц,– призналась она.– Пока лекарства не подействуют или я не перестану сходить с ума. Кто будет заботиться о ней? Мои родители ненавидят домашних животных.
Я покачала головой, отмахнувшись от ее ненужного беспокойства.
–Я возьму ее,– сказала я, даже не задумавшись ни на секунду.– Я бы с удовольствием взяла ее с собой и позаботилась о том, чтобы она была в безопасности, чтобы, когда ты вернешься домой, она ждала тебя там.
–Но тогда она будет твоей,– возразила Джессика.
–Нет. Это явно твоя собака.
–Тебе нужна собственная собака,– заявила она. Я смотрела на эту девушку, находившуюся в эту секунду, надеюсь, в самом худшем моменте своей жизни, а она думала о том, что нужно мне.
Я глубоко вздохнула. Расскажи об этом.
–Позволь мне рассказать тебе о том, что было со мной, когда я взяла к себе Майка,– началая.– Я запуталась. Я пыталась начать бизнес, который, казалось, никому не был нужен, и мой брат, единственный человек, который понимал меня, только что умер, а моя мать, которая, казалось, не понимала ровным счетом ничего, осталась совсем одна далеко-далеко. Я не могла встретиться с ней лицом к лицу, потому что мне было так больно, и я не знала, как мы будем существовать как семья без моего брата, который связывал нас воедино. Я знала, что поступаю эгоистично, игнорируя мамино горе, и с каждым днем чувствовала себя все хуже, просто ужасно. За день до того, как я познакомилась сМайком, я не могла встать с постели. Я лежала и даже больше не плакала. Просто лежала в постели и абсолютно ничего не чувствовала, что, оказывается, даже хуже, чем грусть или горе. В течение нескольких часов я думала, что хорошо мне уже никогда не будет. Я верила, что теперь это моя жизнь – петля одиночества, вины и потерь.
