–Кучка слабаков,– пробурчал он.– Под конец выстояли только мы, закаленные сволочи, да?
Она фыркнула.
–Непохоже, чтобы ты мог сейчас стоять.
–Старику надо иногда отдохнуть,– огрызнулся он.– Еще ведь нужно снести голову твоему говенному братцу, верно? Кстати, где этот урод?
Она посмотрела на север, где последние защитники города бежали по узким улицам и переулкам, спасая жизнь, аРыжая Пенни смело, но тщетно билась в арьергарде.
–Он должен был бы уже появиться.
Мейвен посмотрела на свой нож, а потом на израненного бога войны.
–От меня ты мало что получишь,– сказал он.– Я иссох до дна.
Ее взгляд переместился на горожан, трясущихся от страха в храме за его спиной.
Взгляд Тиарнаха стал холодным и твердым.
–На твоем месте я бы не стал этого делать, старая карга. У меня еще хватит сил разделаться с любительницей трупов.
–Сильно в этом сомневаюсь, старый пропойца,– ответила она, но не поддалась своему порыву.
–А я сейчас готов убить за холодный эль,– пробормотал он.
Показались солдаты Империи света, возвещая о появлении принца Сокола. Они встали в шеренгу перед храмом, подняв щиты и окровавленные мечи.
–Быть может, позже,– сказала Мейвен.– Он здесь.
Тиарнах поднялся на здоровой ноге, неуверенно качаясь, с мечом в единственной нетронутой руке.
Принц Сокол похромал к ним, из его расколотого черепа с шипением лился золотой огонь. Его доспехи превратились в обломки, глаза потемнели и помутнели. И все-таки он умудрялся излучать уверенность и властность.
Он встретился взглядом сМейвен и остановился как вкопанный. Его лицо вытянулось.
–Вся эта резня – дело твоих рук, некромантка.
–Ах, мой дорогой братец, ты, как всегда, отказываешься признавать свои грязные поступки и эгоистичные желания. Ты сам придумал извращение, которое называешь религией. Это вторжение и резня происходят по твоей воле.
Принц Сокол повернулся кТиарнаху, стоящему среди трупов праведной имперской армии.
–Дикарь, называющий себя богом. Я считал, что прикончил тебя много лет назад. Ну ладно, не важно.
Тиарнах харкнул в его сторону комком крови.
–Я и есть бог, а ты – гребаный вор.
–Вор?– воскликнул принц Сокол.– Почему это?
–Священный огонь тебе не принадлежит,– сказал Тиарнах.– И в том, что ты делаешь, нет божественной воли. Ты украл ее жизненную силу и превратил в оружие.
Принц Сокол обнажил зубы в окровавленной усмешке.
–Ничего-то вы не знаете. Злобные монстры. Мир Богини будет очищен от вас. Убейте ведьму.– Он похромал кТиарнаху, подняв пылающий меч, а солдаты бросились кМейвен.
Тиарнах знал, что не сможет победить. Он чувствовал, как божественная сила наполняет принца Сокола, как наполняется мочевой пузырь, когда целый день пьешь эль. Тиарнах мог лишь на время его остановить и дать проклятой некромантке больше времени, чтобы разобраться с его армией. Она ненавидела брата даже больше, чем Тиарнах.
Из-за ран принц Сокол утратил былое проворство даже в большей степени, чем Тиарнах, и бог войны воспользовался этим, чтобы затянуть схватку и увести его подальше от храма и людей, которых он защищал. Он отпрыгнул, и принц Сокол неуклюже последовал за ним.
Тиарнаха окатило волной божественного огня.
–Щекотно!– прокричал он, чувствуя, как прекратила течь кровь из раны на голове, когда он вобрал в себя капельку божественной силы. А колено так окрепло, что теперь он мог даже на него опереться.
–Врешь!– последовал ответ.
–Ага!– взревел Тиарнах.– Светлейшая пока не хочет сжигать свою зазнобу. Ей нравится мой большой и крепкий член.– И он начал в экстазе стонать тонким женским голосом:– Ох, Тиарнах!
На лбу и шее принца Сокола вздулись вены. Он с криком бросился в отчаянную атаку. Оба взмахнули клинками, но с разными целями. Принц Сокол нанес жестокий, но предсказуемый удар по косой. Тиарнах чуть помедлил, нацелившись на руку с мечом, он не собирался наносить смертельную рану.
Тиарнах развернулся перед ударом, принеся в жертву пылающему мечу искалеченную руку и несколько ребер. Меч не встретил сопротивления, прорезав плоть и кость, и отсек руку, именно на это бог войны и рассчитывал. Принц Сокол слишком сильно подался вперед, его вытянутая рука стала уязвимой. Меч, сражающий все вокруг, может вдруг превратиться в добычу.
Тиарнах опустил свой меч на запястье принца Сокола. Пластинчатые доспехи прекрасно защищают от порезов, но они были уже сильно потрепаны, а подлатника не хватило, чтобы смягчить удар такой силы. С громким треском сломались и меч, и запястье.
Когда оба клинка упали на землю, Тиарнах рухнул на принца. Тот отбросил его и врезал коленом по уже сломанным ребрам, вогнав их внутрь, в легкие.
Тиарнах нацелил обрубок руки в глаза принца Сокола и пустил в них струю крови. Даже ослепленный, тот сумел уложить бога война на лопатки и снова и снова молотил его закованными в сталь локтями, ступнями и коленями, пока Тиарнах не затих под ним, весь переломанный, а кровь залила рыжую бороду.
Принц Сокол встал и неуклюже вытер кровь с глаз. Когда он снова обрел зрение, то увидел, что противник усмехается даже на пороге смерти.
Тиарнах издал последний сиплый смешок, а принц Сокол развернулся и увидел, как последний солдат пал к ногам его злобной сестры.
Пусть Тиарнах и не снес мерзавцу голову, но позаботился о том, чтобы это сделала Мейвен. Он умер счастливым, если бог вообще способен умереть.
Мейвен с наслаждением убивала солдат, некромантская сила останавливала сердца и насылала гниль на мозги. Два лучника из задних рядов задохнулись, их языки почернели и распухли. Оставшиеся инквизиторы пошли в атаку, но теперь ее нож пробудился. Она подняла клинок и позвала их души. Мейвен гасила их жизни, как штормовой ветер – свечи, а нож всасывал души. Рыцари в доспехах повалились, словно дохлые мухи.
Она ходила среди них, насылая смерть и вырывая души, чтобы стать еще сильнее, смакуя погасшую надежду в глазах жрецов, когда они поняли – даже вера вБогиню их не спасет.
Тиарнах достаточно долго отвлекал ее брата, чтобы она успела разделаться с мелкими гадами, и больше ей никто не мешал. Мейвен оценила его заботу, на которую не могла и надеяться, когда все это началось. Тиарнах оказался удивительно стойким.
Брат Мейвен взревел от ярости, увидев всех своих соратников мертвыми у ее ног. Мейвен упивалась его болью, гневом и разочарованием.
Они шагнули друг к другу, это была их первая встреча за сорок лет. И, скорее всего, последняя.
–Сестра,– прошипел он.
–Брат.– Она улыбнулась при виде жуткой раны от рассекшего череп топора, и натянулись шрамы на ее лице, появившиеся по вине брата.– Похоже, судьба решила отплатить тебе за предательство. Восхитительно. Если бы только Амогг Хадакк рубанула чуть глубже.
