Он словно не слышит. Далекие голоса из сотен глоток шепчутся за двустворчатыми черными каменными дверями, что расположены у подножия каменной лестницы, прямо под взглядом дракона. Наши охранники-серые держатся немного в отдалении, давая нам возможность поговорить.
–Это был цветок,– тихо произносит Кассий.
–Цветок?
Я понимаю, что он сейчас где-то далеко.
–Белый эдельвейс. Это было последним, что отец дал мне перед смертью.– Кассий ненадолго умолкает, неотрывно глядя на дракона. Он редко говорит о своей семье.– Это был великолепный день,– медленно говорит он. Бросает взгляд на охранников.– Ты был слишком юн тогда. Мать держала тебя в Орлином Приюте. Но все остальные члены семьи находились тогда в Эгее, на ступенях цитадели, откуда Августус обычно произносил Вечную речь. Правительница собрала нас на военный совет. Корабли Августуса были в двух днях пути от Деймоса. Солнце стояло высоко в небе; чувствовалась энергия приближающейся бури. Ветер уже подул и принес с собой дождь. Я помню запах цветущей розовой акации над той лестницей. И… на флагштоке цитадели, где я привык видеть одних лишь львов, поднялся наш серебряный орел. Это должно было стать концом развращенного Марса и началом нашей эпохи… У нас были люди. У нас было право. И стоило нам победить Августуса, у нас был бы и Марс – отец никогда к этому не стремился, и потому я знал, что он будет обращаться с планетой хорошо. Но мне было стыдно. Когда я проиграл поединок с Дэрроу, отец сказал мне, что он разочарован. Не тем, что я проиграл. Ему было стыдно за мой эгоизм.– Кассий морщится.– За мою мелочную гордыню. Ваятели починили меня, и я поставил себе цель: искупить вину в глазах отца. Я умолял правительницу позволить мне возглавить легионы, посланные, чтобы заманить Августуса в ловушку на верфях Ганимеда, после того как Плиний передал нам информацию. Она послала со мной Барка, чтобы быть уверенной, что я не подведу. Я не подвел. Я вернулся в Эгею, волоча за собой Августуса в цепях. Я обрел искупление в ее глазах. Но не в глазах отца – пока мы не встали на эти ступени и он не увидел, как я изменился. Он должен был встретить силы Августуса на орбите вместе с нашими двоюродными братьями и сестрами. Остальную часть войск семьи вручили мне для защиты Эгеи. Ты никогда не испытывал подобной гордости, Кастор. Сияющие лица. Смех. Волосы и вымпелы развевались на ветру, когда представители двух поколений семьи Беллона в полном боевом облачении вышли на солнце с совещания. У подножия лестницы отец повернулся ко мне и сказал, что любит меня. Он говорил это тысячу раз прежде. Но это было совсем другое. «Мальчик исчез,– сказал он.– На его месте я вижу мужчину». Тогда я впервые почувствовал, что достоин его любви, достоин быть его сыном. Я понял, какой же я счастливый, как я благословен, что мне достался такой отец. В мире ужасных людей он был терпеливым и добрым. Благородным – как в тех историях, которые нам рассказывали в детстве…
Я оглядываюсь – не слушают ли нас охранники? Их лица до переносицы закрыты дюропластовыми дыхательными аппаратами. Суровые глаза под серыми капюшонами ничего не выражают.
–Он достал эдельвейс из подсумка доспехов, вложил мне в руки и велел мне помнить дом. Помнить гору Олимп. Помнить, почему мы сражаемся. Не за семью, не за нашу гордость, но ради жизни… Этот цветок вырос рядом с его любимой скамьей на хребте, сразу за хозяйственными постройками Орлиного Приюта. Отец поднимался на этот хребет каждый день перед закатом, чтобы отдохнуть от нас, детей, от работы…– Кассий улыбается.– От мамы. Иногда, если мне особенно везло и я тихо себя вел, отец брал меня с собой, и мы разговаривали или просто сидели и смотрели, как орлы наведываются в свои гнезда на скалах. Лишь тогда я был по-настоящему счастлив и не желал ничего большего… Юлиан был маминым любимцем, но отец не играл в эту игру.– Кассий улыбается.– Я знаю, что ему не нравилась ни та корыстная тварь, которой я был перед училищем, ни то ожесточенное существо, в которое я превратился позднее, но там, на ступенях… когда он вложил цветок мне в руки, я понял, что наконец-то стал тем мужчиной, которого он всегда надеялся во мне увидеть.– В глазах Кассия стоят слезы.
–А что сталось с этим цветком?– мягко спрашиваю я, не желая разрушать заклинание.
–Я потерял его в грязи.– Кассий со стыдом смотрит на меня.– Я не думал, что вижу отца в последний раз.– Он умолкает, сражаясь с чем-то большим, нежели страх перед предстоящим поединком.– Все они мертвы. Все эти сияющие лица померкли. Их смех утих… Осталось лишь безмолвие. Я хочу увидеть их снова…– Кассий едва не произносит мое имя, но вовремя осекается. Он бросает взгляд на дверь.– Услышать их. Почувствовать руку отца на своей голове. Но этого не будет. Даже когда я умру. Пустота – вот все, что встретит меня.
–Ты не умрешь сегодня, Кассий. Ты можешь одолеть его,– говорю я, зная, что даже если он выиграет, мы, скорее всего, лишимся жизни.– Ты – Рыцарь Зари. Ты все еще тот хороший человек, которого увидел… наш отец. И тебе не суждено стать последним из рода Беллона.
–Брат…– Кассий улыбается и кладет руку мне на плечо.– Иногда я забываю, насколько ты молод. Я не того боюсь, что могу не одолеть врага.– Он смотрит на ощерившуюся драконицу, в голодную тьму ее горла.– Я боюсь, что нет ничего, кроме этого мира. Карнус был прав.– Он улыбается какой-то шутке, понятной лишь ему.– Но кто знает, вдруг темнота окажется добрее света.– Кассий переводит взор на черные двери и прислушивается к приглушенным голосам.– Не важно, какая судьба ждет за этими дверями – не поддавайся. Это наш долг – пусть даже последний – предотвратить войну. Защитить людей.
–Это не наша республика, чтобы ее защищать,– хмурюсь я.
–Повторяешь слова Октавии… Конечно наша.
–Почему? Этот испорченный мир предал нас. Людей, которых ты хочешь спасти, превращают в грязь. Дидона права: уЖнеца не получилось.– Я делаю паузу.– Выбор сделан,– медленно проговариваю я, тщательно подбирая слова, чтобы у Кассия не появилось ощущения, что на него давят.– Хоть я могу и не соглашаться, мне понятно, почему ты решил именно так. Правительница позволила Шакалу уничтожить… нашу семью. Она была тираном. Я это знаю. Сообщество было развращено. Но посмотри, что́ возникло вместо него. Люди на том корабле умерли не потому, что я сперва кинулся на помощь золотой. Они умерли из-за Дэрроу.– Я колеблюсь.– Ты открыл ящик Пандоры. И провел все эти годы, пытаясь оправдать свой выбор.– Я понижаю голос.– Оберегая сироту, которого сам создал. Патрулируя торговые пути, которые сам подверг опасности. Возможно, это твой шанс, наш общий шанс собрать из разрушенного единое целое. Здесь требуется не охота на пиратов в глуши, а восстановление порядка.
–Ты хочешь дать им их доказательства. Их войну.
–Да.
Кассий подходит ко мне очень близко, чтобы никто больше нас не услышал.
–Стоит открыть сейф – и ты тоже умрешь. У тебя не будет ни малейшей возможности что-то исправить, как только они узнают, кто ты на самом деле.
–Я готов рискнуть.
–Перестань думать членом. Серафина не даст за тебя и крошки дерьма. Она – всего лишь приманка, которой Дидона размахивает у тебя перед носом, словно куском мяса.
