Безъязыкий хмурится, глядя на раздавленное яблоко.
–Как поживает твоя жена, Барка?– после короткой паузы спрашивает Аполлоний.– Великолепная женщина. Мы с Тарсусом, конечно, несколько раз делили ее сестру – нездоровый у Антонии аппетит,– но я не могу сказать, что когда-либо получал изысканное наслаждение со старшей Юлией. Судя по тому, что говорил мне Тактус, она подобна солнечному затмению.
Стоящие между ними упыри расступаются, но Севро не двигается с места.
–Никого не хотел оскорбить. Простой комплимент прекрасному, хотя и парадоксальному соитию.
–Ты очень скоро пополнишь мою коллекцию,– отвечает Севро, постукивая ножом по ботинку.
Я настороженно отношусь к этому золотому. Он привел нас на поверхность планеты и до сих пор соблюдал свою часть сделки, но долго ли это продлится, когда он наконец воссоединится со своим братом? Эти двое – странная пара со склонностью к садизму. Даже Тактусу, более надежному из братьев, нельзя было доверять и подпускать его ближе, чем на расстояние плевка.
Я машу рукой Безъязыкому. С тех пор как мы нашли его в той камере, он набрал пятнадцать килограммов. Клоун и Крошка начали учить его пилотировать шлюпку на бортовом тренажере. Крутым пилотом его не назовешь, но он определенно неплох. Я колебался, когда Севро предложил взять его с нами на миссию, но нам нужен еще один высокий человек, а в оружейной он ориентировался даже лучше, чем на кухне. В некотором смысле это еще больше нервирует, но я для подстраховки попросил Улитку установить внутрь его брони меру предосторожности.
–Внутри темной зоны мы не сможем послать приказ на устройство в черепе Аполлония,– говорю я теперь Безъязыкому.– Я хочу, чтобы ты присмотрел за ним. Если он примется своевольничать, прикончи его.
Точно такие же инструкции я дал Траксе – касательно Аполлония и Безъязыкого. Черный вытаскивает из-за пояса один из ножей Севро. Он и правда производит впечатление. Небрежно, словно это закодировано в его ДНК как врожденный навык, Безъязыкий крутит клинок в пальцах. Он улыбается и кивает.
–Молодец,– говорю я.
–Удивительная концептуальная модель,– резюмирует Аполлоний, глядя на моих упырей, когда я присоединяюсь к нему.– Так много несопоставимых биологических видов, действующих самостоятельно. Я вот думаю: если бы не этот золотой монстр, как скоро вы бы начали жрать друг друга?
–Что ж, надеюсь, в конце концов ты окажешься рядом и сам все узнаешь,– отвечаю я. Затем поворачиваюсь к упырям и вижу, что Севро наблюдает за моим разговором с Аполлонием.– Итак, дамы и господа… Надеть шлемы!
Дружелюбные лица самых высоких из моих упырей исчезают за холодными масками импульсной брони, сменяясь личинами демонов. Мои люди не надели ни свою коллекцию трофеев, ни волчьи шкуры. А доспехи, зачастую буйно раскрашенные в соответствии со вкусами владельца, сегодня матово-черные, как положено коммандос Сообщества, с железным Минотавром на груди.
–Вы выглядите как фашисты, готовые сровнять с землей деревню и перебить местное население из лучевиков.
–К геноциду готовы, сэр!– говорит Клоун, становясь по стойке смирно.
–Помните: движемся молча. Держимся группой. Мы золотые, вернувшиеся с наследником.– Я поворачиваюсь к Аполлонию – он единственный здесь без брони – и ухмыляюсь.– Пойдем познакомимся с семьей.
Трап опускается, и нам в лицо смотрит дуло зенитной лучевой пушки. В кресле стрелка – серый, еще двадцать серых и небольшая группа черных в броне стоят у подножия трапа, небрежно забросив оружие на плечо. Они явно ожидали увидеть команду разношерстных пиратов, а не ангар, полный золотых в тяжелой броне.
–На колени – или будем стрелять!– кричит их командир.
Аполлоний делает шаг в лучи прожекторов, протягивая руки.
–Воркиан, это так ты приветствуешь своего хозяина?– восклицает он.
Темнокожая серая с вьющимися белоснежными волосами и лицом, будто выкроенным из кожи старых ботинок, выходит из рядов.
–Господин…– Она падает на колени, но не может опустить глаза.– Это вы? Это вправду вы?
Стоящие за ней солдаты тоже опускаются на колени, еще до того, как Аполлоний успевает преодолеть половину трапа.
–Пустота еще не готова встретить меня. Ибо это я, Аполлоний Валий-Рат, освобожденный из морских глубин и вернувшийся, чтобы командовать вами, уважаемая Воркиан.
–Кто эти люди, сэр?
–Ты так долго бездельничала, что теперь не узнаешь верных друзей, Воркиан?– Аполлоний оглядывается на меня и улыбается так, что я почти готов взорвать бомбу в его черепе.– Это мои освободители.
–Сэр, простите меня. Я не знала, что вы живы…
Аполлоний поднимает руку, прерывая ее:
–Стремись теперь служить только мне, и, возможно, однажды ты обретешь прощение. Согласна, центурион Воркиан?
–Я никогда не переставала служить вам, сэр. Но ваш брат…
–Да, я слышал, что он был очень занят – разорял дом отца и матери. Где этот праздный распутник?
–Плавает, сэр.– Лицо Воркиан темнеет от отвращения.– Вместе со своей свитой.
–Великолепно. Всем известно, что я люблю празднества на воде.– Аполлоний усмехается, сверкнув зубами.– Улыбнись, Воркиан, конец позора близок. Прикажи стражникам и слугам уйти на этот вечер в казармы и жилища. Там вы останетесь и отдохнете, ибо это семейное дело.
–Некоторые солдаты не знают тебя, господин. Это люди Повелителя Праха.
–Их можно одолеть?
–Да. Верные наготове.
Ее люди кивают.
–Прекрасно. Передайте весть о моем возвращении. Отведите сторонников Повелителя Праха в казармы, облейте машинным маслом и сожгите. Потом отрежьте им головы и руки и скормите крабам.
–С удовольствием, господин.
Воркиан и ее бойцы убегают в темноту, а мы идем к главному дому. Все вокруг утопает в зелени, лианы карабкаются по стенам, деревья склоняются над дорожками. Наш путь ведет через прозрачные двери в основании стеклянной пирамиды. Мы снова проходим мимо охранников. Предупрежденные Воркиан, они преклоняют колени при приближении Аполлония. Двое волокут офицера-серого, избитого до полусмерти.
–Непобедимый Минотавр!– приветствуют они своего устрашающего лорда и возвращаются к своему темному делу.
Вскоре комплекс превращается в город-призрак.
–Их должно быть больше,– бормочет Севро себе под нос.
Мы находим нужного человека – он наматывает круги в воде в задней части комплекса, там, где крыша простирается над скалистой бухтой. Океанская вода подсвечена снизу. Еще четверо золотых устроились у воды на диванах, потягивают вино и едят с маленьких тарелочек. Двое обнажены, остальные в шелковых халатах. Трое розовых порхают вокруг, разнося бокалы и разминая ноющие мышцы.
Закончив плавать, Тарсус скользит к берегу и выбирается из воды. Он обнажен и менее мускулист, чем Аполлоний,– довольно дряблые руки и ноги да недавно приобретенное брюшко. Он идет к своему полотенцу, но вместо него берет бокал с вином. Трудно поверить, что он единственный из подразделения скелетов, избежавший плена. Последний раз я видел Тарсуса воочию, когда он пытался купить у Кассия труп Севро. Он наклоняется, чтобы глотнуть вина, и игриво ласкает грудь одной из золотых. Она шлепает его по руке с раздраженным смешком, но потом соглашается на глубокий поцелуй.
