–Нет. Он собирался убить меня. Прицелился мне в лицо и все такое. Но не стал стрелять. Вытащил меня оттуда и сказал, что отпустит и даст денег, чтобы я начала новую жизнь.
Правительница хмурится:
–Люди, к которым этот Филипп доставил детей… Можешь вспомнить о них еще что-нибудь, помимо того, что ты уже нам рассказала?
–Я почти не видела их лиц. Темно, они все в черном… Но среди них был один… розовый. Их босс.
–Можешь что-нибудь вспомнить о нем? Имя? Шрам? Кольцо? Хоть что-нибудь.
–Нет… погодите.– Я роюсь в памяти.– У него была трость.
–Она была как-то украшена?
Я щурюсь, пытаясь вспомнить.
–Она была вся белая. А набалдашник черный. В виде монстра.
–В виде монстра,– повторяет правительница.– Какого именно?
–Не могу сказать, но, кажется, у него были руки… много рук.
Правительница достает свой датапад и бросает в воздух передо мной изображение мясистого существа со множеством конечностей:
–Такой?
–Думаю, да. Он.
Правительница смотрит на меня:
–Ты уверена, что на трости был именно он?
–Конечно. То есть да. А что? Что это означает?
Она не отвечает.
–Мэм?– Холидей беспокойно ерзает.
Правительница встает с кресла, идет к окну и стоит там почти минуту, прежде чем заговорить.
–Это не монстр, Лирия. Это головоногий моллюск. Осьминог. Символ синдиката.– Она поворачивается к нам.– Мой сын у синдиката.
Темный страх сочится из ее глаз. И впервые она, кажется, не контролирует ни эту комнату, ни этот мир, ни судьбу собственного сына.
–Синдикат…– повторяю я.
Даже мы на Марсе слышали о синдикате. Алые отдавали этим воротилам заработок за три года, чтобы переправить свои семьи в Эгею, или Аттику, или даже на Луну. Многие так и не успели расплатиться.
–Это высокоразвитая преступная организация, которая уже много лет правит уголовным миром Луны,– поясняет правительница.– Когда Сообщество пало, у них случилась междоусобная война и длилась до тех пор, пока не появился новый лидер, объединивший выживших, а потом зачистивший остальные банды. Ее называют королевой синдиката. Человек, которого ты видела, вероятно, один из ее приспешников. Скорее всего, это герцог Длинные Руки, принц воров. Насколько мне известно, ты единственный не входящий в синдикат человек, который встретился с ним и остался в живых. Твой Филипп, скорее всего, был шипом.
–Это не могут быть они,– шепчет Холидей.– Они просто преступники. Они не посмели бы перейти дорогу правительнице…
–Октавии не посмели бы, да. Но меня они не боятся. Как и «Вокс попули».– Виргиния умолкает и смотрит на дверь, в которую вышли ее советники.– Возможно, Виктра была права. Я сама это накликала. Я сделалась беззубой.
–К черту Виктру. Республика никогда не должна стать Сообществом,– твердо говорит Холидей.– Разве не в этом суть?
–Как там однажды сказал Лорн? «Милосердие поощряет негодяев».
–Зачем им понадобился ваш сын?– спрашиваю я.
–Чтобы оказать давление.– Она явно о чем-то догадалась, но не делится своим прозрением.– Холидей, пусть Теодора свяжется с Дэрроу. Созови экстренное заседание совета правительницы. Потом найди Танцора. Я хочу, чтобы через час он был у меня в кабинете.
–А что с девушкой?
Правительница смотрит на меня:
–Мне потребуется, чтобы ты дала показания. И будут еще вопросы. А пока что мой управляющий позаботится, чтобы тебе предоставили еду и комнату.
Холидей указывает мне на дверь. Меня отсылают. Я хочу пожелать правительнице успеха, сказать ей, что я буду молиться за ее сына. Но сомневаюсь, что эти слова будут встречены благожелательно.
–Надеюсь, пистолет поможет,– говорю я.– Я только сейчас подумала про отпечатки пальцев. Голова была как грязью набита. Но, может быть, его отпечатки там еще сохранились.
–Пистолет?– Правительница разворачивается.– Какой пистолет?
Судя по виду Холидей, она понимает не больше своей начальницы.
–Пистолет, который был при мне, когда я пришла на контрольно-пропускной пункт,– поясняю я.– Я украла его из машины Филиппа. Это его пистолет.
Теперь Виргиния стремительно поворачивается к Холидей:
–Где эти стражи?
–В камере.
–Отправь команду на КПП. Немедленно. Вели перерыть там все.
–Что происходит?– удивляюсь я.
–Нам не передали пистолет.
–Я говорила им, что это его оружие.
–Ну а нам об этом не сказали,– хмурится Холидей.
Отряды Львиной гвардии прибывают на КПП по воздуху. Мы смотрим через голографические камеры на их шлемах, как они обыскивают здание. Они находят пистолет в сумке для обуви на дне шкафчика кого-то из стражей.
–Это вулканский «всеядный»,– отстраненно говорит Холидей.– Таких выпустили всего одну партию лет шестьдесят назад. Коллекционная вещь. Стоит десятки тысяч. Должно быть, один из жестянщиков украл его, чтобы продать.
Я замечаю странную интонацию серой на секунду позже, чем правительница.
–Провожу экспертизу,– говорит один из гвардейцев в интерком.
Над столом для совещаний появляется изображение пистолета. Мои отпечатки пальцев видны на стволе, спусковом крючке и рукояти. А вот на аккумуляторе выделяется второй комплект отпечатков – они побольше.
–Фильтрую по базе данных,– произносит Холидей голосом автомата.– Соответствие найдено. Отпечатки зарегистрированы в страховой компании «Пирей» всемьсот сорок первом году эры Покорения.– Она судорожно сглатывает.– Эфраим Хорн, страховой следователь.
В воздухе появляется загорелое лицо мужчины лет тридцати. У него узкие лукавые глаза, на губах насмешливая улыбка. Он намного младше Филиппа, его нос меньше, а лицо более худое.
–Это твой Филипп?– спрашивает правительница.
–У этого нос меньше. И щеки другие.
–Он мог использовать пластический грим.
Правительница включает запись интервью из его личного дела. Я подаюсь к голограмме. Мужчина сидит, закинув ноги на стол, и скучающе говорит в камеру с лунным акцентом: «Похоже, дело о пропаже Ренуара сводится не к ловкости домушника, а к банкротству из-за морального разложения. Это мошенничество. Простое. И незатейливое. Я рекомендую отказать в возмещении ущерба и отправить этого урода в Уайтхолд».
–Это он, проклятая скотина! Он самый!– И Холидей тяжело, уязвленно вздыхает.
–Холидей, ты его знаешь?– удивляется правительница.
Коренастая женщина кивает и печально смеется в ответ на свои мысли.
