И посреди всего этого на расчищенном месте стоит клетка, а в ней – единственный матрас, тарелки с куриными костями, полупустой кувшин с водой, ведро с испражнениями и… самые дорогие во всех мирах дети.
58.Эфраим
Полукровка и злюка
Я кидаюсь к клетке с детьми. Когда я вхожу в лишенное вентиляции хранилище, затхлый, пропитавшийся мочой воздух бьет мне в ноздри. Бросив герцога на пол, я всматриваюсь сквозь решетку в мальчишку и девчонку. Гул у меня в ушах стихает.
–Привет, человечки. Возможно, вы меня помните.
Девчонка плюет в меня:
–Синдикатская мразь!
–Ну кто так здоровается со своим спасителем? Твоя мамочка послала меня вытащить вас отсюда.
–Моя мать…– произносит мальчик.
–Я что, заикаюсь?
Тут до меня доходит, что я говорю невнятно. Я выплевываю тряпку. К ней прилипли кусочки кожи из раны.
–Если тебя послала моя мать, где тогда Львиная стража?– спрашивает мальчик.– Где Телеманусы?
–В цитадели, начищают свою броню и дрочат на нее. Мне откуда знать?
–Ты ищейка?
–Черта с два!– Я наклоняюсь, чтобы разблокировать замок, а потом повернуть так, чтобы зубцы разомкнулись. Я совсем уже было отпираю клетку, но тут снова ловлю взгляд девчонки.– Я на вашей стороне, девочка. Если вы, мелкие отродья, хотите снова увидеть своих родителей, делайте, как я скажу. Иначе нас всех нашинкуют, как луковицу для рагу.– Я выжидательно смотрю на них.– На этом месте вам положено кивнуть.– (Они кивают. Сперва мальчишка, потом девчонка.)– Отлично.
Я открываю задвижку и отступаю назад, держа герцога под прицелом. Девчонка пулей вылетает наружу, а вот мальчишка ступает осторожно, с любопытством глядя на нас с герцогом. Он кажется более внимательным и логичным, чем девчонка. Я буду говорить с ним. Потом чувствую, что к моему позвоночнику прижимается холодный металл. Я чуть оборачиваюсь и вижу, что девчонка держит у моей спины клинок в жесткой форме. Должно быть, она выхватила его из сундука. Клинок кажется огромным в ее руках, и я смеюсь, но в глазах бледной малявки нет ни намека на юмор. Я бы сказал, что она блефует,– но я знаю, кто ее родители-психопаты. Эта девчонка – хищница.
–Очень умно, юная леди,– порвать свой билет на волю.– Я делаю шаг прочь от клинка; девчонка скользит вперед, и лезвие ни на миг не отрывается от моей спины. Я смотрю на мальчишку.– Ты собираешься сказать ей, чтобы она прекратила шлаковать? Мы зря теряем время.
–Электра, он прав.
Девчонка отводит клинок, а потом бьет меня по руке, оставляя неглубокий порез.
–Да черт возьми, мне и без того достаточно кровопотери!– вскрикиваю я.
–Это задаток,– отвечает девчонка.
Она ныряет в сундук с мечами и копается в них, пока не выбирает один. Бросает его мальчишке. Тот ловко ловит меч и прокручивает в маленьких руках.
«Маленькие военачальники»,– напоминаю я себе.
–Каков путь отхода?– спрашивает меня мальчишка, словно настоящий солдат.
–В частном доке двумя этажами выше стоит корабль,– говорю я, поднимая ключ.– Есть еще главный ангар, но он наверняка будет кишеть шипами.
–Тут все уже кишит шипами,– с горечью произносит герцог.– Вы – ходячие покойники.
–Он прав,– бормочет девчонка.– Ты устроил настоящий ад, пробиваясь сюда.
–Ну, может, шум не услышали,– с надеждой говорю я.
–Мы слышали его внутри хранилища, серый.
–Как вас зовут?– спрашивает меня мальчишка.
–Меня?– смеюсь я.– Эфраим.
Он протягивает маленькую руку. Мелкий полукровка насмехается надо мной. Но нет, глаза его смотрят искренне. Я снова смеюсь и пожимаю ему руку. На ней нет никаких знаков, но, к моему удивлению, достаточно мозолей.
–Пакс,– представляется мальчишка.– Телеманусы живы? А остальной персонал?
–Не знаю.– Я хватаю герцога и вздергиваю его на ноги.– Вставай, светлейший. Ты наш живой щит.
Я оправляю на нем халат и оставляю на попечение маленьких чудовищ, стоящих с клинками у входа в хранилище. Герцог съеживается. Он уже дважды атаковал меня. Я удивлен. Мне казалось, он увянет, как цветочек, стоит ему пригрозить.
–Приглядите за ним минутку. Если будет дергаться – ткните в него мечом.
–Обездвижить или просто ранить?– спрашивает девчонка.
–Да черт возьми! Просто приглядите за ним. Маленькая психопатка!
Увидев трупы за пределами хранилища, мальчишка притихает и становится очень серьезным. Девчонка остается невозмутимой. Но когда я принимаюсь набивать прихваченную с собой сумку драгоценными камнями и чеками на предъявителя, она нетерпеливо разворачивается. У меня сердце разрывается при виде того, как мало я могу запихнуть в сумку и как много добра придется оставить. Я мог бы провести здесь много дней. От этого места у Киры расплавились бы микросхемы.
–Что ты делаешь?– нахмурившись, говорит девчонка.
–Извини, у меня проблема.
Я застегиваю сумку и закидываю ее на плечо. Подумываю, не взять ли какой-нибудь клинок в качестве сувенира, но эти фиговины слишком уж пугающи, и я подбираю старую железную печатку со скалящимся с нее трехглавым драконом. Я совсем уже собираюсь уходить, как вдруг замечаю краем глаза знакомый всплеск синего и желтого на холсте.
Не может быть!
–Серый, нам нужно идти!
Не обращая на нее внимания, я роюсь в стопке холстов, сбрасывая на пол картины стоимостью в миллионы кредитов, и вытаскиваю небольшое полотно в рамке, написанное маслом. При виде жутковатого монстра Дали – с ветки дерева и с края коричневой полки свисают мягкие часы, написанные яркими, растрескавшимися красками,– я смеюсь, не веря своим глазам. Это «La persistència de la memòria». Я вдруг осознаю, что у меня пальцы в крови.
–Серый!– заходится девчонка.
Вытерев руки, я осторожно надрезаю задник картины и, вынув холст, аккуратно сворачиваю его и кладу в сумку. Почувствовав себя чуть лучше, я присоединяюсь к детям.
–Когда-то я расследовал это дело. Они заявили, что картина погибла при пожаре!– со смехом говорю я.– Так я и знал, что они лгут!
–Крадешь даже сейчас,– фыркает девчонка.– Ты отвратителен.
–Тихо, злюка.– Я хватаю герцога за воротник и толкаю через проходную комнату к двустворчатой двери.– Всем держаться поближе ко мне. Если кто-нибудь подойдет вплотную, бейте прямо в яйца. Понятно?
Дети кивают. Мальчишка – воплощение сосредоточенности. Увидев трупы, которые я оставил на полу, он побледнел, но теперь гневно наклоняет голову. Стиснул зубы – ну вылитый отец!– а ручонки, сжимающие слишком большой для него клинок, дрожат. Пакс может сколько угодно демонстрировать, что он отродье Жнеца, но он всего лишь испуганный мальчик.
