В баре полным-полно солдат, лощеных, разряженных серебряных, которые тусуются стайками, а также нуворишей из зеленых и медных. Все они оказались возле нужных рычагов, чтобы с появлением свободного рынка начать делать деньги, и теперь окружены прилипалами, сопровождающими их, словно стервятники с броским оперением. Это в основном средние цвета, и многие из них нервно поглядывают на Вольгу. Наша крупная девушка заказала для меня нечто, именуемое «Фурия с Венеры». Коктейль темный, как и давшая ему название Аталантия Гримус, и у него вкус лакрицы и соли. От каких-то его компонентов у меня перед глазами все дрожит, а в паху что-то набухает.
–Ну как тебе?– с надеждой спрашивает Вольга.
–На вкус как задница Повелителя Праха.– Я отставляю коктейль в сторону.
Вольга удрученно смотрит в стол. В мое затуманенное сознание медленно проникает жалость, а потом притупляется. Терпеть не могу такие бары.
–Ты знаешь, какова на вкус задница Повелителя Праха?– интересуется Кира.
–Да ты только глянь, сколько ему лет,– отвечает Дано, отрываясь от созерцания красивого топа розовой у барной стойки.
Девица нервно поглядывает на его пирсинг в носу. Голова Дано выбрита наголо в популярной манере черных драконов.
–Наш мелкий прожил достаточно, чтобы испробовать все.
Я игнорирую его реплику, пытаясь удержать приятные ощущения от водки Осло. Там, куда я направляюсь, они мне понадобятся.
–Чья была идея собраться в этой коммерческой дыре?– спрашиваю я.
–Не моя,– отзывается Дано, поднимая руки.– Здесь слишком мало голых сисек.
–Это моя идея,– с вызовом говорит Кира.– О нем писали в «Еженедельнике Гипериона». Видишь ли, Эф, людям свойственно получать удовольствие от смены обстановки. От чего-то нового.
–«Новое» обычно означает, что кто-то пытается сделать деньги на чем-то старом.
–Не важно. Это лучше, чем та забегаловка, куда ты ходишь травить свою печень. Здесь я, по крайней мере, не боюсь чем-нибудь заразиться прямо на входе.
–Давайте покончим с этим.
Я достаю свой датапад, поворачиваю, чтобы всем было видно, и перевожу долю каждого на его счет. Конечно, они сами увидели бы изменение баланса на своих датападах, как только я провел бы операцию в сети. Но есть что-то несказанно человеческое и приятное в том, чтобы лично понаблюдать, как движением пальца распределяются деньги.
–Готово,– говорю я.– По шесть сотен на каждого.
–И лайми столько же?– удивляется Дано.– Я думал, она получит половину.
–Черт возьми, тебе какое дело?– огрызается Кира.
–Остальные сделали свою работу без единой заминки.– Он снова пялится на ту девушку из розовых, разговаривающую с друзьями.– Так почему бы нам не получить небольшую премию за эту операцию?
–Мне не нужно никаких премий,– говорит Вольга.
Дано вздыхает:
–Ты не помогаешь делу, любовь моя.
–Какого хрена тебе причитается компенсация?– Кира подается вперед и свирепо смотрит на Дано из-за плеча сидящей между ними Вольги.– Что ты вечно суешь нос в чужие дела? Почему бы тебе не заняться собой? Лучше вылечи заразу, которую ты подцепил в трусах у розовых!
Я встаю:
–Ну что ж, это было весело. Постарайтесь ничего тут не подхватить.
–И он уходит, словно охотник на драконов.– Дано бросает взгляд на свой новенький сверкающий хронометр. Его стрелки украшены рубинами.– Две минуты ровно.
–Когда следующее дело?– спрашивает Кира.
–Да, босс,– говорит Дано.– Когда следующее дело? Кире надо оплачивать счета.
Она показывает ему средний палец и смотрит на меня с отчаянием, которое, похоже, предпочла бы скрыть. Жалкая картина.
–Ну так что? У твоего человека есть новая работа, верно?
–Не в этот раз. Мы все сделали.
–Что ты имеешь в виду?
–То, что сказал.– Увидев, что по оконным стеклам стекают капли дождя, я поднимаю воротник.
–Эфраим,– жалобно говорит Вольга.– Ты только пришел. Ну хоть выпей. Давай закажем тебе что-нибудь еще?
Она подавленно глядит на меня, и на мгновение я задумываюсь над этим вариантом, но красноречивое молчание в зале заставляет меня обернуться. Вижу, как перед металлической дверью дирижабля маячат две высоченные фигуры. Золотые. На них черные куртки с погонами легиона; плечи возвышаются над головами прочих посетителей. Ауреи самоуверенно обшаривают зал взглядами, а потом один из них замечает ту розовую, на которую положил глаз Дано, и размашистым шагом направляется к барной стойке. Ему уступают место, и он без лишних церемоний заводит знакомство с красоткой. На груди у него значок – железный грифон. Аркосово отродье. Дано опускает глаза. Рука золотого медленно ложится на талию розовой.
–Босс…– произносит Дано, настороженно глядя на меня.
Я осознаю, что моя рука тянется к рукоятке пистолета, спрятанного под курткой.
Чертовы ауреи! Надо было зачистить большую их часть или изгнать в центр. Но этот шанс упущен. И все ради войны.
–Ну выпей хоть чуть-чуть,– ноет Вольга.– Будет весело. Давайте рассказывать друг другу всякие истории. И шутить, как это делают друзья.
–Вечно одно и то же!
Когда я покидаю дирижабль на гравилифте, похотливый смешок одного из золотых юнцов продолжает преследовать меня.
8.Лисандр
Пропасть
Раскаленный песок обжигает мои ноги. Они меньше, чем я помню. Бледнее. А чайки, мечущиеся над головой, намного крупнее и яростнее; они кружат и ныряют в море, такое синее, что я не могу сказать, где заканчивается океан и начинается небо. Ласковые волны зовут меня. Я был здесь раньше, но не могу вспомнить ни когда, ни как очутился на этом берегу.
Вдалеке – мужчина и женщина. Они оставляют легкие следы на песке, а волны постепенно, медленно, шаг за шагом поглощают их. А потом следы раз – и исчезают, как будто их никогда и не было. Я зову этих двоих. Они начинают оборачиваться, но я не вижу их лиц. Ни разу не смог их увидеть. Что-то позади меня отбрасывает тень на них, на песок; пляж и море темнеют, а ветер усиливается и его шум превращается в дикий вой.
Мое тело резко стряхивает сон.
Я один. Вдали от морского берега, на своей койке, весь в поту. В полумраке комнаты ритмично поскрипывает вентилятор. Я судорожно выдыхаю. Страх постепенно исчезает. Это был всего лишь сон. Надо мной на переборке бликует высеченный в металле девиз моего поверженного дома: «Lux ex tenebris»– «Свет из тьмы». И от этих слов расходятся, вращаясь, словно спицы колеса, идеалистические стихи юности, гневный, беспощадный текст отрочества, когда я весь был кровь и ярость и мною владели буйные страсти. А потом, наконец-то, я начал делать первые шаги к зарождающейся мудрости и ко мне пришло понимание того, что на самом деле я до ужаса мелок.
