Она улыбается тем, кто кивает в такт ее речам, но больше половины присутствующих прячут глаза или нервно поглядывают друг на друга. Они не готовы выступить против сената. Никто не хочет гражданской войны.
Холидей озвучивает их несогласие:
–Я прошла с тобой через ад, Дэрроу. Но не проси меня участвовать в бунте. Я верю в республику. Человеку нужно во что-то верить. Если завтра ты промаршируешь по Форуму, то без меня.
–И куда же делась верность?– усмехается Виктра.– Наемник есть наемник.
–А я думала, ты крутая, Холи,– роняет Мин-Мин.– Ничего, в менопаузе станешь поспокойнее.
–Заткнись, Мин-Мин,– злится Крошка.– Она права.
–Все это куча дерьма!– рявкает Севро.– Если они попытаются…
–Хватит,– говорю я, видя, что перебранка все сильнее раздражает Сефи.– Холидей права. Золотые пали потому, что позволили себе погрузиться в гражданскую войну. Я не допущу, чтобы нашу республику постиг такой же конец. Я знаю, как мы любим эскалацию.– (Некоторые из давних соратников-упырей ухмыляются.)– Но не в этот раз. Седьмой останется в казармах. Мы не станем распускать сенат. Будут мирные переговоры. Они продлятся месяцы.
–Так ты что…– Виктра переводит взгляд с Севро на меня, ошеломленная и изрядно разочарованная.– Ты позволишь им арестовать тебя?
–Нет, любимая,– мягко говорит Севро и смотрит на меня – в челноке по пути к Логову мы с ним поговорили, коротко и по существу.– Не совсем.
–Повелитель Праха не дурак,– киваю я.– Танцора и «Вокс попули» разыграли вслепую. Он хочет, чтобы я использовал Седьмой. Хочет, чтобы я распустил сенат и захватил власть. Это расколет цвета и позволит ему переманить их на свою сторону обещанием стабильности.
–Перебор,– хмурится Виктра.
–Да, этот может. Однако я не стану разрушать республику. И не пойду в тюрьму. Вот почему я улетаю сегодня ночью.– (Упыри растерянно переглядываются.)– Вопрос такой: кто со мной?
Севро делает шаг в мою сторону и становится рядом, пока остальные беспомощно смотрят на меня.
Изначально он не согласился с моим планом. Он хотел остаться на Марсе и посмотреть, как сенат осмелится арестовать меня посреди казарм Седьмого легиона.
–Куда?– восклицает Холидей.
–Ты бежишь?– едва ли не выплевывает Виктра.
–Я не бегу. Но если я расскажу вам все, вы станете участниками заговора,– поясняю я и мысленно добавляю: «Не говоря уже о том, что детали плана просочатся наружу, как и известие об эмиссарах».– Вы превратитесь в изгоев. Некоторые из вас не уверены, что это правильно. Понимаю. Вы следовали за мной на Луну, Марс, Землю и Меркурий. Я не стану сейчас давить на вас, чтобы вы поступились своей клятвой республике. Мы семья. Мы переживем это. И если долг велит вам остаться здесь, то пришла пора расстаться. Впрочем, коль будет на то воля Долины, скоро мы увидимся снова.
Несколько мгновений никто не двигается. Потом Холидей обходит стол и становится передо мной. Лицо ее искажено чувством вины.
–Я следовала за тобой повсюду, но не могу бросить республику.
–Я не бросаю ее,– говорю я.
–Я знаю, что вы верите в это, сэр, но я останусь здесь. Возможно, вы не думаете, что начинаете гражданскую войну. Но расплата будет жестокой. Я буду нужна моей правительнице.
Я не чувствую гнева, несмотря на ее обвиняющий тон. Мы пожимаем друг другу руки.
–Позаботься о моей семье.
–Буду стараться до последнего вздоха, сэр.– Холидей вскидывает сжатый кулак в салюте восстания.– Да здравствует свобода!– И тише:– Да здравствует Жнец.
Она покидает зал.
Севро фыркает ей вслед:
–Есть еще трусы?
При виде сомнений, вызванных уходом Холидей, Коллоуэй Чар, мой лучший пилот, вздыхает и закуривает. Он строен и подтянут, его кожа цвета эбенового дерева покрыта лазурными татуировками созвездий. Чар выпускает кольцо дыма, потом лениво поднимается в его центре и смахивает со лба иссиня-черные волосы:
–Я еще умом не тронулся, чтобы сидеть дома, пока вы будете развлекаться.
Пилоты эскадрильи Колдуна и Мин-Мин в том числе следуют его примеру и встают возле Севро. К ним подтягиваются копейщики Ронна и Александр. Клоун не выдерживает. Он вскакивает со стула.
–Я с тобой,– говорит он.– Дорогая, ты остаешься с детьми.
–Черта с два!– Крошка присоединяется к нему, хотя я вижу сомнение в ее глазах.
Очередь лишь за Сефи и ее черными.
–Сефи, ты со мной?– спрашиваю я.
Я заранее знаю, каков будет ответ. В отличие от Вульфгара, Сефи не поклоняется алтарю республики. Она прежде всего заботится о благополучии своего народа. Когда Рагнар умер, это стало наследием Сефи.
Королева валькирий медленно встает.
–Мне плевать на Венеру или Меркурий,– рокочет она.– Они не стоят крови черных. Мы вынесли восстание на своих плечах, и ради чего?– Она обводит комнату огненным взглядом.– Чтобы золотые по-прежнему сидели наверху? Чтобы остальные цвета ненавидели нас и называли чудовищами? Чтобы никто не прислушивался к нашим словам?
–Еще остались черные, которых держат в рабстве,– говорю я.
Мог бы и не стараться: давно уже ясно, чем закончится наш диалог. Слишком многое довелось вынести черным – во время Дождя золотые целили в них в первую очередь…
–Хозяин твоего брата все еще жив,– продолжаю я.
Помню, как Рагнар перед смертью вложил руку Сефи в мою. Я думал, что эти узы свяжут нас навеки, но, увы, за минувшие годы наши отношения дали трещину. И ее края расходятся все дальше, по мере того как возрастают мои требования к народу Сефи…
–Повелитель Праха сделал его рабом. Держал на ринге и заставлял убивать, будто тот был бойцовым псом,– добавляю я.
–Мой брат был живым богом.– (Сопровождающие Сефи черные благоговейно кивают.)– Но он мертв и ныне в пиршественном чертоге Валгаллы поет песни перед Великой матерью-смертью. В срединном мире с ним сейчас говорю только я.– Она закрывает глаза. Но взор других глаз, вытатуированных синим на веках, не отпускает меня. Они появляются каждый раз, когда она моргает.– И брат сказал, что мой первейший долг – не помощь Дэрроу Утренней Звезде. И не долг мести. А долг перед моим народом.
Хуже всего то, что я не знаю, права ли она. Если бы Рагнар был здесь, что бы он сделал? Он мечтал увидеть свой народ свободным, и вот они свободны. Но черные швыряют своих сыновей и дочерей в жерло чужой войны. Свобода ли это? Или я использовал их в лучших традициях ауреев?
Да.
–Ты, тупая йети!– рявкает Севро.– Ты думаешь, что этот мир будет надолго?
–Никакой мир не вечен, это знает даже ветер. Но я королева.
Сефи устремляет на меня черные глаза, и я, как бы сильно ни нуждался в ней, не могу ее винить. Мне кажется, родство наших душ так велико, что она отправилась бы со мной, если бы не бремя, завещанное ей братом. Что ж, она вправе делать выбор.
