–Так вы мне верите?
–Да.
Я колеблюсь.
–Тогда я могу идти?
–Какой это был бы приятный мир! Хотя вы не ведали, что творите, совершая ограбление музея, ваш поступок, как вам известно, является преступлением не только против меня, но и против самой королевы. Так что, боюсь, вы не можете просто уйти.– Он сочувственно улыбается.– Лично я отпустил бы вас, будь это все только между нами. Я вижу, насколько я вас напугал. Честно говоря, зачастую этого наказания достаточно. Но увы, теперь дело касается не только нас двоих. Об этом стало известно другим. Герцога Длинные Руки оставили в дураках. Я не могу допустить такого.– Он подается ко мне, ложась грудью на стол. Жилка на его виске пульсирует.– Это абсолютно неприемлемо. Как сказал однажды старый Каменный Рыцарь, милосердие поощряет негодяев. Мы с вами имеем несчастье плавать в море, кишащее злодеями. Долг существует. Его надлежит оплатить.
Я не могу сообразить, что сказать, как отвертеться. Его слова рождают всплеск страха в моей душе. Они собираются меня серьезно покалечить.
–Пожалуйста, не волнуйтесь. Несправедливого наказания не будет. Если бы вы перешли дорогу герцогу Длинные Ноги, то до конца жизни ковыляли бы на вживленном металлическом протезе. А если бы оскорбили герцога Длинный Язык, то невнятно лопотали бы, как чернозубый из Затерянного города,– тот главарь куда более жесток. Ну а я заберу лишь вашу руку, причем не самую любимую.– Он улыбается, а Горго проскальзывает вперед.– Обещаю.
Вот теперь появляется удавка. Горго сзади накидывает мне на шею тонкую проволоку и сдавливает – не так сильно, чтобы прорвать кожу или раздавить трахею, но достаточно ощутимо, чтобы дать понять: это произойдет, если потребует главный. Я цепенею.
–И какую же руку не жалко отдать?– интересуется герцог.– Вы задолжали мне. Выбирайте.– Я пытаюсь откинуть голову, но мешают пальцы Горго толщиной с картофелину.– Ну же.
Рассудок покидает меня. Во рту пересохло, я дрожу.
–Л-левую,– выдавливаю я, когда натяжение гарроты ослабевает.
Герцог кивает своим головорезам, и они хватают меня за левую руку. Я в ужасе смотрю, как он берет пилу для кости и включает ее. Бритвенно-острые зубцы вибрируют. Накатывает паника. Воспоминание о том, как кожа отслаивается от мышц, как жир отделяется от костей,– и крики друзей. Однажды я смотрел на это, и в голове билась одна-единственная мысль: «Хвала Юпитеру, это происходит не со мной!» Чувство вины возвращается. Голоса моих друзей, кричащих друг другу в разбомбленном здании Эндимиона: «Молчи! Молчи!» Страх при виде металла, который вот-вот начнет вгрызаться в мое тело. Чудовищное зрелище оголенных мускулов – словно в лавке мясника. Я лихорадочно пытаюсь придумать, за счет чего бы поторговаться, но мне нечего предложить. В груди у меня зарождается отчаянный, жалкий всхлип, но я не позволяю ему вырваться. Герцог опускает пилу к моему запястью. Зубцы жужжат, словно крылышки насекомых. Я стискиваю зубы и закрываю глаза.
–Есть способ сохранить эту руку,– шепчет он.– Скажите мне, где клинок.
–Я не знаю! Я уже продал его своему посреднику.
–Назовите его имя.
–Я… не могу.
–Почему?
–Повторяю: яне крыса,– холодно говорю я.
И сразу успокаиваюсь. Теперь я боюсь меньше, потому что есть веская причина, по которой не жаль и руки лишиться. Убеждения. Я уже и забыл, каково это – иметь убеждения!
–Я могу вскрыть вашу грудную клетку.– Он крутит пилу.– Лишить вас мужского достоинства. Отрезать пальцы ног. Превратить ваши глаза в желе. Если я действительно захочу найти вашего посредника, вы все скажете.– Он собирается перейти к делу. Запах одеколона Горго бьет мне в нос.– Скажите, кто он!
Я с ненавистью смотрю на герцога:
–Давай, сволочь, приступай!
Он смотрит на меня сверху вниз, потом смеется:
–Горго, полагаю, ты задолжал мне бриллиант.
И выключает пилу. Удавка исчезает с моей шеи. Я поднимаю взгляд и вижу, как черный выходит вперед, роется в бумажнике из кожи аллигатора, достает бриллиант в форме капли и вкладывает его в руку герцога. Тот опускает бриллиант в карман и улыбается мне, а черный уходит.
–Я бы разорвал Луну на части ради человека вроде вас, мистер Хорн. Человека с принципами.
–Что?– Адреналин покидает мое тело, и я обмякаю, будто из меня выпустили воздух.– Вы о чем?
–А Осло сказал, что вы умный. Странно. Белый, склонный к преувеличениям.
Я тупо моргаю. Я не называл его имени.
–Вы знаете Осло?– спрашиваю я.
–Знаю ли я Осло? Ха! Он часто выступал в роли посредника между гильдией Офион и синдикатом. Если бы вы предали его – что ж, Эфраиму Хорну пришел бы конец. Но вместо этого вас ждут сокровища. Видите ли, так получилось, что главе воров,– он касается своего черного пальто в том месте, где, предположительно, бьется его сердце,– нужен вор хаоса. А кто может быть лучше, чем специалист, рекомендованный мистером Осло и испытанный мной лично? Ведь в моих планах – приобрести нечто особенное. Так что, мой дорогой серый, это была завершающая часть вашего квалификационного отбора. Поздравляю. Вы прошли его блестяще.
Я моргаю, глядя на этого безумца:
–Лезвие-хлыст Силениуса… Вы наняли меня, чтобы украсть этот клинок… у себя?
В ответ на лице розового вспыхивает улыбка.
Еле сижу на стуле, меня сотрясает дрожь, и я все еще не до конца уверен, что он не собирается схватить мою руку и отпилить ее.
–Ну ты и мудак,– бормочу я.
–Вы явно никогда не встречались с другими членами королевской семьи.– Он с обидой касается своей груди.– Я самый деликатный из них.
–У синдиката достаточно воров,– говорю я.– Зачем вам я?
–Разве кто-то из них сравнится с вами?!– восклицает герцог, пытаясь польстить мне.
–Как минимум трое. Призрак, Зендрик…– Я качаю головой, жалея, что не принял предложения Холидей о работе.– Я вам говорил, гражданин,– я не связываюсь с синдикатом. Вы, парни, играете слишком жестко. Не знаю, для какой работы вы хотели меня нанять, однако придется вам использовать своих людей.– Я бросаю взгляд на подонков в черных плащах и на Горго.– Я не ношу ошейник.
–Все мы носим ошейники.– Герцог постукивает себя пальцем по лбу, там, где дремлет невидимая корона.– Просто некоторые из них более удобны. А теперь ваша очередь, мистер Хорн…
Он достает что-то из кармана и кладет на стол. Сей предмет называется «поцелуй королевы». Черная железная роза, которая может подкупить стража, открыть двери и запугать даже сенаторов республики. Это мандат правительницы синдиката, и лишь немногие теневые сущности удостаиваются права носить «поцелуй королевы» по ее повелению.
–Это не просьба. Долг пока не списан. Он висит на вас, а также на черной, зеленой и алом,– тихо говорит герцог.– Теперь осмелюсь предположить, что человек с вашей репутацией, с вашей… историей склонен к вендетте. Я предостерегаю вас: не думайте об этом как о бремени, возложенном на ваши плечи, а вместо этого смотрите как на величайшую возможность, которая дается раз в жизни. С синдикатом вы можете возвыситься. Вы можете править. Служите мне хорошо – и этот мир станет вашей игровой площадкой.
