–Это не измена,– говорю я.
–Нет, измена. Эвфемизмы заводят слишком далеко. Ты оставляешь мне хаос. Танцор будет добиваться, чтобы мне объявили импичмент.
–Для этого ему потребуется две трети голосов. Он может получить большинство при голосовании за мир, но никак не в вопросе об импичменте.
–Ты думаешь, они действительно поверят, что я не знала о твоем отлете? Ты мой муж. Они считают, что у нас с тобой все пополам.
Я часто думаю, что из моей жены могло бы получиться два человека. Одна женщина далека от совершенства, зато полна жизни и света, и вся состоит из неловких намеков, фырканья, смеха. Вторая – властная львица. Я вижу на лице Виргинии тени Августусов, двух моих великих врагов, ее брата и ее отца.
–Ты уходишь сегодня вместе с упырями?– спрашивает она.
–Холидей уже сообщила тебе?
–Куда ты собрался?
–Я не могу этого тебе сказать.
–На Марс?– Я молчу.– С Орион на Венеру?– Я снова не отвечаю.– «Вокс попули» думает, что ты собираешься взять Седьмой легион и штурмовать сенат.
–Я не хочу гражданской войны.
Она смотрит в сторону посадочных площадок. Я тянусь к ее руке. Она отдергивает ее.
–Какой смысл во всем этом – я имею в виду брак,– если мы перестали верить друг другу?– спрашивает она.– Какое же супружество без доверия? Я знаю, что ты любишь меня. Я знаю, что ты любишь нашего сына. Но любви недостаточно. Ты не можешь что-то скрывать от меня лишь потому, что я с тобой не соглашусь. Эта война не ваша ноша, чтобы нести ее в одиночку. Мы все разделяем ее.– Она смотрит поверх моей головы.– Но, быть может, ты думаешь, что тебе суждено умереть? Думаешь, что тебе предстоит последовать за ней?
Я чувствую внезапную боль жены.
–Дело не в Эо.
–Нет, дело в том, что ты жаждешь бурь. Ты веришь, что их приход принесет тебе мир.– Она качает головой, вот-вот готовая расплакаться.– Я уже потеряла мать, отца и братьев. Я не желаю хоронить тебя.– Она фыркает.– Да я и не смогу этого сделать, если ты умрешь где-то вдали. Ты исчезнешь, словно никогда не существовал. Тобой завладеет космос или наши враги. И Пакс вырастет без отца. Такое впечатление, будто ты хочешь, чтобы я отдалилась от тебя. Ты этого желаешь?
–Сколько еще людей умрет, если не покончить с этим?– говорю я.
Ее лицо каменеет, она отшатывается от меня и встает.
–А сколько умрет, если ты уйдешь? Республика трещит по швам. Если ты отвергнешь ее авторитет, она рассыплется. Законы, над которыми ты смеешься, защищали демократию десять лет. Десять. Без гражданской войны. Без убийств и переворотов. И, наплевав на эти законы, ты даешь понять всем планетам, что закон ничего не значит. Останься со мной. С твоим сыном. Вместе мы сможем заставить Танцора передумать или остановим его. Мы сможем завершить все это достойно.
–Есть лишь один способ завершить это.
–Твой способ.– Я молчу, и ее губы сжимаются в тонкую линию.– Нет. Мы пробовали твой способ. Теперь попробуем мой.– Она касается датапада у себя на запястье.– Вульфгар, веди стражей.
С далекого неба несется скорбный звук, который большинство спутали бы с ветром. Но я знаю, как шумят военные гравиботы, идущие на полной скорости. Я вскакиваю.
–Мустанг…
–Прости, Дэрроу. Ты сам сделал выбор. Если ты не желаешь прислушиваться к своей жене, ты будешь повиноваться своей правительнице.
Я хватаюсь за интерком:
–Севро, уходим! Немедленно! Сюда идут стражи!
Севро не отвечает. Связь глушат.
Я проскакиваю мимо жены и мчусь к ближайшей посадочной площадке. Теперь воздух надо мной наполнен ревом гравиботов. Сосновые иглы ему не помеха. На меня падает мощный луч света. Я чувствую сильное жжение в шее – кто-то в воздухе пустил в ход лучевое оружие.
–Стой!– грохочет сверху усиленный громкоговорителем голос.– Именем республики, стой!
Я несусь по траве. Посадочная площадка совсем близко. Ощущаю позади сотрясение воздуха и успеваю вовремя выхватить клинок и напрячься. «Птичья клетка» рушится на меня, словно удар черного по позвоночнику. Я падаю наземь, фиброволокна сжимаются вокруг меня. Но прежде чем они успевают притиснуть мои руки к бокам, я активирую клинок. Он рассекает сеть, и я выбираюсь из нее к тому моменту, как на газон передо мной опускаются десять стражей республики в полном вооружении. Среди них пять цветов. Их небесно-голубые плащи обвисли от сырости летней ночи. Вульфгар делает небрежный жест, и его шлем соскальзывает в пазы доспехов. Белые волосы лорд-коменданта рассыпаются по плечам.
–Вот и ты, Вульфгар,– говорю я, вставая.
–Дэрроу.
–Решил отправиться на ночную прогулку?
Вульфгар улыбается:
–Ночной воздух успокаивает душу.
Я обвожу взглядом двинувшихся вперед рыцарей. Они благоразумно держат дистанцию и сохраняют построение дугой, вместо того чтобы окружать меня. Среди них есть черные и золотые. Я отмечаю их первыми, но больше всего я опасаюсь Вульфгара. Они пришли сюда подготовленными, в импульсных доспехах новой модели, с оружием временного поражения, если не считать прикрепленных к предплечьям лезвий-хлыстов. Я остро осознаю, как тонка моя кожаная куртка и как уязвимы голые руки и непокрытая голова. Вульфгар смотрит на лезвие-хлыст у меня в руке.
–Может, прогуляемся вместе, Утренняя Звезда? Твоему духу не помешало бы успокоиться.
–Мой дух легок, как воздушный змей,– говорю я.– Это у всех остальных, похоже, проблема.
–Я получил приказ от сената и правительницы арестовать тебя.
«…И правительницы». Я сопротивляюсь порыву оглянуться на жену.
–Так, значит, ты на их стороне. Хочешь торговаться с Повелителем Праха.
–Я на стороне республики, Дэрроу. Как и ты. И не говори, что я предал тебя. Никто не может быть выше закона. И закон призна́ет тебя невиновным. Народ не допустит, чтобы Жнец понес наказание. Ты возвысишься и станешь сильнее, чем когда-либо.
–Ты действительно так думаешь?
Они посадят меня в камеру. Я чувствую в глубине сознания присутствие Шакала. Слышу, как звон обеденных тарелок эхом отдается в каменных стенах. Я давным-давно сказал себе, что никогда больше не буду пленником. Не позволю, чтобы у меня отняли право выбора, а мое тело сковали… Я не могу допустить, чтобы меня снова лишили свободы.
–Ты действительно думаешь, что Повелитель Праха когда-либо согласится на мир? Ты слишком проницателен для этого. Ты же видел Новые Фивы. На сорок километров ничего живого.
–Мой долг – поддерживать новый устав Сообщества и правительницу. Как и твой. Это то, что я знаю.
Вульфгар слишком наивен, чтобы увидеть пропасть между его представлением о республике и ее коррумпированной реальностью.
