– Хочется верить, что вы не ошибаетесь. А теперь идите и поспите немного. Вы совсем измучены.
Внезапно Мармон замолчал. Дверь гостиной открылась, и показался Тимур.
– Человек только что вышел из дома, – сказал он, – и направляется сюда.
– Итак, займем наши места.
Фелисия прилегла на кровать Гортензии и накрылась одеялом, Тимур с пистолетом в руке встал за шторами второго окна, а Мармон, тоже вооруженный, спрятался за ширмой.
И вовремя. Послышался легкий шорох, человек карабкался вверх по стене, цепляясь за выступающие камни, из которых она была сложена. Вот из-за перил показалась голова, затем человек ловко, как змея, перескочил через них. Чуть слышно скрипнула створка окна, человек застыл, прислушиваясь, вглядываясь в темноту. Мармон и Тимур затаили дыхание, а Фелисия, наоборот, старалась дышать ровно как спящий человек.
Батлер вынул из-за пояса длинный нож, лезвие зловеще сверкнуло в бледном свете луны. Крадучись, он пересек комнату, к счастью, паркетные половицы не скрипнули. Внезапно он бросился на лежащую женщину и занес над ней нож:
– Ни слова, ни звука, иначе ты умрешь, дрянь! Если ты позовешь…
– Никого я не стану звать, – спокойно ответила Фелисия, как будто вела в гостиной светскую беседу, – но я все же хотела бы знать, что вы здесь делаете.
Нож Батлера находился в опасной близости от горла Фелисии.
– Слишком много слов! Просто отвечай на мои вопросы! Где Гортензия?
– Не знаю. И, убив меня, вы все равно ничего не узнаете.
– Зачем мне сразу убивать тебя? Я знаю способы заставить людей разговаривать. Что, если я выколю этот хорошенький черный глазик?
– По-моему, хватит! – Мармон выскочил из-за ширмы, с шумом повалив ее. В то же время Тимур как тигр бросился на Батлера и вырвал у него нож. Но даже безоружный, Батлер не стал менее опасен, его руки обхватили шею Фелисии и начали душить вопреки усилиям Тимура оторвать его от кровати. Тогда, схватив с ночного столика подсвечник, турок ударил. Человек повалился на молодую женщину.
– Ах, уберите его, – застонала она, – я задыхаюсь…
Тимур сбросил потерявшего сознание Батлера на пол, Мармон зажег свечи, а Фелисия, слегка покачиваясь, поднялась с кровати.
– Боже, как же я испугалась! – призналась она.
– Почему же ты не разрешила нам тотчас вмешаться, госпожа принцесса? – проворчал Тимур.
– Потому что я хотела проверить, правильны ли мои рассуждения, – ответила молодая женщина, потирая горло.
– После таких проверок нетрудно попасть на кладбище, – с упреком сказал Мармон. – Найдется ли у вас выпить чего-нибудь крепкого? По-моему, мы все в этом нуждаемся.
– Принеси коньяк, Тимур! – приказала Фелисия, опускаясь на колени возле Батлера. На голове его была страшная рана, но он еще дышал. – Ты здорово постарался.
– Если бы не мое старание, ты, хозяйка, была бы уже мертва или одноглаза.
– Он мертв? – спросил Мармон.
– Нет, но серьезно ранен, по-моему.
– Тогда самое простое – это завершить начатое, – заявил Тимур, вновь хватаясь за подсвечник.
– Я же отправила тебя за коньяком. Что будем с ним делать, друг мой? – добавила Фелисия, достав платочек и приложив его к ране. – Мы не можем доставить его в таком состоянии в полицию, как мы задумали.
– Ах, чувствительная душа! – усмехнулся Мармон. – Однако придется поступить именно так, пригласив прежде доктора.
– Здесь недалеко живет один. Я пошлю Тимура.
В этот момент вошел Тимур с коньяком, и Фелисия и ее кавалер с удовольствием выпили изрядную порцию. Тимур разбудил слуг – дальше скрывать случившееся было невозможно – и отправился за доктором.
Доктора Хофмана, поселившегося несколько лет назад на Херренгассе, часто вызывали к себе герцогиня де Саган, Кински или князь Штаремберг, и он знал, как вести себя с аристократами. Он склонился перед Фелисией, как будто она была королевой, затем тщательно осмотрел раненого и отсоветовал везти его в полицию.
– У этого человека травма черепа. Он серьезно ранен и еще очень долго не сможет отвечать на вопросы… если вообще сможет. С другой стороны, люди барона Седлинского грубы, и не очень приятно видеть их у себя…
– Вы что, хотите, чтобы он лечился здесь, у мадам? – спросил Мармон. – Он же чуть ее не убил!
– Согласен, месье, поэтому самое лучшее перенести его ко мне, у меня две комнаты…
– А почему бы не отправить его домой? – предложила Фелисия. – Он живет почти напротив дворца под именем месье Ле Гоффа, слуга его отзывается на имя Морван.
Доктор Хофман уставился на молодую женщину с неподдельным изумлением.
– Так вы его знаете? Это не грабитель и не бродяга?
– Да нет, доктор. Только остерегайтесь делать вывод, что наше хобби – убивать соседей. Этот человек очень опасен.
– Еще один довод в пользу того, чтобы отвезти его ко мне. За ним будут не только ухаживать, но и наблюдать. Но если вы все же хотите вызвать полицию, мне здесь больше нечего делать. Они займутся им на свой манер. Если я правильно понял, он француз? Их не очень жалуют после Эсслинга и Ваграма. Полицейские зачастую излишне грубы, и я боюсь…
– Вы не очень жалуете полицию, доктор? – спросила Фелисия.
– Не очень, вы правы. Я слишком хорошо знаю их методы. В их лапах он завтра же умрет. В таком случае зачем было меня вызывать?
Фелисия с симпатией посмотрела на доктора. Он оказался честным, мужественным и очень ей понравился.
– Успокойтесь, – сказала она, смягчая тон. – Я не вызову полицию и не буду подавать жалобу. Дорогой герцог, – обратилась она к Мармону, – не соблаговолите ли сообщить французскому послу, чтобы он занялся этим человеком и позаботился, если тот выздоровеет, о его выдворении в Бретань?
– Если таково ваше желание…
Лицо молодого доктора осветилось улыбкой, и он стал похож на подростка, счастливого оттого, что его поняли. Он был из тех редких людей, для которых близки и понятны страдания любого человека.
– Вы добры и великодушны, мадам.
– Не будьте излишне доверчивы, месье. Вы попытаетесь его вылечить?
– По правде говоря, не знаю. Это зависит от того, как глубоки повреждения. Лечение может быть длительным, возможно, он потеряет разум…
– Ну, положим, разум он потерял давно. Сошел с ума от любви.
– В таком случае он еще больше заслуживает сожаления. А теперь, мадам, не отдадите ли вы распоряжение, чтобы раненого перенесли ко мне?
Один из слуг сбегал к доктору Хофману домой за носилками. Батлера, который все еще был без сознания, уложили на них, накрыли одеялом и спустили вниз. Тимур привел его слугу, у того был растерянный, встревоженный вид.
