— А вы говорили, что у меня трудности, — задумчиво
сказал Бернардо, — на самом деле трудности у вас, и очень большие. Вы
мужественная женщина, сеньора Инес, я только сейчас начинаю понимать, на что вы
пошли, согласившись «выйти из меня замуж». Кажется, я раньше это не совсем
понимал. Хотите еще вина?
— Да, — протянула она свой фужер.
Он снова разлил вино и снова поднял свой бокал.
— За ваше мужество, сеньора Инес Контрерас, —
сказал он, глядя ей в глаза, — я в любом случае никуда не уеду отсюда без
вас.
— Буду считать, что вы мне дали слово, —
усмехнулась она, подняв свой фужер.
— Зачем вы согласились на столь непонятный
«брак»? — спросил Бернардо. — Вместо вас вполне могли подобрать
другую, менее известную, женщину.
— Мне объяснили, что не могли, — ответила Инес,
взмахнув руками, — думаете, мне очень хотелось выходить за незнакомца,
которого я даже не видела в лицо? И потом, у меня были достаточно большие
проблемы с моим сыном. Эдуардо, правда, уже взрослый, кажется, правильно понял
мои мотивы.
— Представляю, — кивнул Бернардо.
— Вы действительно не были женаты? Или вчера вы мне
соврали?
— Я действительно не женат, сеньора, и никогда не был.
Поэтому мне еще труднее — отсутствует необходимый опыт.
— Будем считать, что вы его получите. — Она
поднялась, и он снова испытал комплекс неполноценности, оставшись сидеть в
своем кресле.
Когда Инес вышла, он подкатил кресло к окну. Отсюда
открывался чудесный вид на Париж. Он сидел у окна достаточно долго, до тех пор
пока не пришел Жоакин. Врач осмотрел его рану и нашел, что процесс заживления
раны протекает успешно. Он наложил новую повязку и перенес Бернардо обратно в
кресло.
Ровно в пять часов вечера Бернардо позвонил по условленному
телефону и, дождавшись, когда поднимут трубку на другом конце, положил свою. И
снова подкатил кресло к окну. Через час он позвонил еще раз. На этот раз трубку
поднял незнакомец.
— Я звоню по просьбе моего друга, — сказал
Бернардо условный текст.
— Что произошло? — Его правильно поняли без лишних
слов.
— В меня стреляли в Мадриде, и я был ранен.
— Тяжело?
— В ногу. Ходить не могу, но ничего опасного для жизни
нет.
— Хорошо.
— Простите, я не совсем понял.
— Хорошо, я все понял.
— Что мне делать?
— Где вы остановились?
— В отеле «Ритц».
— Где? — Изумление было настолько явным, что
говоривший не считал нужным даже его скрывать.
— В отеле «Ритц», в сюите. Вам что-то неясно? —
Его раздражало столь явное преклонение всех перед деньгами Инес Контрерас. Даже
для резидента российской разведки в Париже, который, казалось, должен был быть
готовым к любой неожиданности, тем не менее было откровением проживание агента
в столь дорогом отеле, как парижский «Ритц».
[11]
— Нет, ничего. Мы с вами свяжемся.
— Мне долго ждать?
— Завтра вам позвонят.
Бернардо с раздражением бросил трубку. Кажется, этот парень
не понял, зачем ему звонили. Ну не объяснять же ему, что он не может долго жить
на деньги Инес Контрерас в этом роскошном отеле. Что он здесь на правах
альфонса и к тому же еще и сидит в инвалидной коляске. Впрочем, разве это можно
объяснить в нескольких словах в телефонном разговоре?
Через полчаса пришла Инес. Она была в роскошном черном
длинном платье, словно одетая на официальный прием.
— Вы куда-нибудь идете? — спросил Бернардо.
— Мы идем вместе, — торжественно объявила она.
— Не нужно издеваться, — нахмурился
Бернардо, — куда я могу пойти в таком виде.
— Сейчас принесут ваш смокинг. Думаю, я не ошиблась в
размере, — ответила Инес, — в конце концов, вы мой муж, не забывайте
об этом. Мы едем в «Мулен Руж», надеюсь, вы не будете против?
Она вышла, оставив после себя аромат французских духов. В
номер вошел один из ее людей, несущий черный смокинг.
— Так нельзя, — сумел наконец сказать
Бернардо, — мне нужно побриться.
Еще через полчаса, побрившийся, одетый в смокинг, Бернардо
готов был следовать за своей «супругой». В роскошном «Кадиллаке», в котором они
поехали в знаменитое на весь мир кабаре, был предусмотрен специальный салон для
инвалидного кресла. Бернардо оценил и тактичность Инес. О??а не взяла с собой в
этот раз неизменного Альфредо, почувствовав, что Бернардо будет неприятно, если
его кресло будет везти этот молодой и сильный мужчина. Вместо него с ними
поехал Жоакин, который, кажется, был тайно влюблен в Инес и краснел каждый раз,
когда она обращалась к нему.
В этот вечер они были втроем, и «Мулен Руж» одинаково
понравился всем троим. Жоакину — потому что он давно мечтал побывать в Париже,
а тем более в таком знаменитом кабаре, как «Мулен Руж». Бернардо — потому что в
этот вечер Инес была необычайно деликатна и внимательна, а обстановка и
салонность «Мулен Руж» делали ее настоящей светской львицей, в которую он начал
постепенно влюбляться. И наконец, этот вечер был откровением и для Инес, уже
много раз бывавшей и в Париже, и в «Мулен Руж». Одетый в смокинг, Бернардо за
столом выглядел совсем по-другому, чем в Толедо и в Мадриде. Это был красивый и
уверенный в себе мужчина. Кроме того, он не говорил больше никаких гадостей,
что было на него не похоже. За два дня Инес уже немного привыкла к его
колкостям.
Может, этому единению способствовала сама атмосфера
праздничного кабаре. А может, просто в этот день у всех троих были
положительные полюсы биоритмов, так удивительно совпавшие. Домой они
возвращались в прекрасном настроении. Перед тем как попрощаться, Бернардо
поцеловал руку Инес. И кажется, сделал это не только в силу конспирации. Жоакин
в этот момент уже входил в их номер, и он вполне мог ограничиться просто
дружеским рукопожатием. Инес оценила его поведение и на прощание улыбнулась.
А утром он был разбужен настойчивым телефонным звонком. Это
был тот самый резидент, с которым он беседовал вчера.
— Доброе утро, — мрачно сказал этот тип, — вы
правильно сделали, что прилетели в Париж. Не меняйте своего расписания. Никаких
импровизаций. Строго следуйте по программе, словно ничего не произошло. Вы,
кажется, должны потом полететь в Мексику?
— Если вы так считаете, — пробормотал Бернардо,
еще не совсем пришедший в себя.
