— Он в ящике стола, — тихо сказал Вильяме, —
в другой комнате.
Роджер, кивнув, пошел к столу и достал оттуда оружие.
— Так будет спокойнее нам обоим, Боб, — сказал
он, — не пытайся меня обмануть, иначе я опять найду тебя, явившись с того
света. Ты слышал что-нибудь о станции в Четумале?
— Нет, впервые слышу. — Боб прошел в ванную
комнату и теперь, расплескивая воду, умывался. Первый испуг уже прошел, и он
сумел, как-то собравшись, успокоиться. Из ванной комнаты он вышел с большим
полотенцем в руках.
— Напрасно ты все это затеваешь, Роджер, — сказал
он, — тебе ведь все равно не удастся в одиночку что-нибудь сделать. Это
невозможно. Против тебя будет и АНБ, и ФБР, и даже твои друзья из ЦРУ. У тебя
нет никаких шансов. Они даже подключились к твоему домашнему телефону в Сиэтле.
До Роджера медленно доходил смысл сказанного.
— Ты хочешь сказать, что мой домашний телефон в Сиэтле
прослушивался?
— Он прослушивается до сих пор, — уверенно ответил
Вильяме, надевая новую рубашку.
— Подожди, — сказал Роджер, опускаясь на
диван, — не торопись.
Значит, они точно знают, что он жив, обреченно подумал
Роджер. Они просто играют с ним все это время. Может, Боб Вильяме действительно
прав и у него нет ни единого шанса?
— Что-нибудь не так? — спросил Вильяме. — У
тебя так изменилось лицо.
— Сядь на стул, — приказал внезапно изменившимся
голосом Роджер, — сядь и позвони своему другу Эдгару Лей-мену. Скажи,
чтобы он приехал сюда. Скажи, что я сижу у тебя в комнате.
— Ты с ума сошел, — закричал Боб, — он решит,
что я сошел с ума! Вся Мексика знает, что ты мертв. Твои портреты есть в
газетах.
— Он знает, что я жив, — возразил Роджер, —
он все отлично знает.
Кажется, даже Боб Вильяме что-то понял. Он опустился на
стул, на тот самый стул, на котором сидел его ужасный гость, и растерянно
пробормотал:
— Тогда почему мы до сих пор живы?
— Это ловушка, — ровным голосом пояснил
Роджер, — это обыкновенная ловушка. Они знали, что я жив. И знали, что
приду к тебе. Найду человека из посольства, который последним был в нашем
офисе. Вот поэтому они тебя и не трогали, Боб Вильяме. Ты был как приманка, как
живая приманка на такого зверя, как я. Вот теперь они нас возьмут обоих.
И, словно в подтверждение его слов, резко прозвучал звонок
телефона. Роджер откинулся на спинку дивана. Боб вздрогнул.
— Возьми трубку, Боб, — попросил Роджер Робинсон.
Телефон продолжал звонить.
Глава 21
Труп убитого Альфредо Барроса был обнаружен лишь на
следующий день. Поднявшийся переполох наглядно свидетельствовал о
чрезвычайности подобного события в асиенде. Из Эль-Фуэрте для расследования
прибыли сотрудники полиции. Они добросовестно опрашивали всех находящихся в
этот момент на асиенде людей, пытаясь вычислить убийцу. Бернардо завтракал и
обедал вдвоем с Жоакином. Врач молчал, очевидно также потрясенный всем
происходящим. А вот Инес не выходила к столу. Только к вечеру она появилась,
одетая во все черное.
Ужин проходил в молчании. Бернардо понимал, что нельзя
задавать бестактные вопросы в этот момент, мешая ее одиночеству. Жоакин,
уставившись в свою тарелку, и не думал нарушить установившееся равновесие. Едва
ужин закончился, как марокканец, извинившись, вышел из-за стола и быстро
поднялся к себе в комнату. Они снова остались вдвоем. Инес отпустила всех своих
людей и сидела за столом, глядя перед собой в одну точку.
— Вы ничего не ели с самого утра, — осторожно
сказал Бернардо.
— Да, — растерянно ответила Инес, — мне не
хочется.
— Полиция нашла что-нибудь?
Она помотала головой, очевидно сдерживаясь. Потом тихо
сказала:
— Он был очень хороший и верный друг.
— Вы давно его знали?
— Уже восемь лет. У него взрослая дочь в Мехико.
Несчастная девочка. — Потом, помолчав, добавила:
— Я ему очень доверяла.
— Кто, по-вашему, мог его убить? — спросил
Бернардо. — Кто-нибудь из ваших людей?
— Нет, — сразу ответила Инес, — я над этим
долго думала — ни один из моих людей не мог сделать такого.
— Вы в этом так уверены?
— Я знаю каждого из них. Они просто не способны на
такое преступление. Альфредо любили все, он был всегда таким спокойным и
внимательным. Нет, никто из моих людей не мог сделать подобного.
— А разве на асиенде есть посторонние?
— Никого, — по слогам сказала она, — ни
единого человека. И никто не видел посторонних даже рядом с домом. Это
исключено.
— А мы с Жоакином?
— Вы не посторонние, — ответила она, — и
потом, вы можете мне рассказать, как вы могли спуститься вниз без посторонней
помощи, доехать до дома Альфредо, застрелить его из собственного пистолета и,
снова вернувшись домой, самостоятельно подняться наверх. Я, конечно, вас не
подозреваю, но вы сами задали мне этот ненужный вопрос. Конечно, вы не могли
его убить. Что касается нашего врача, то он, по-моему, вообще мухи не обидит.
— Он отпадает, — быстро сказал Бернардо.
— Вы тоже в этом уверены?
— После того как меня ранили, ваш косметолог привела
его в течение получаса. За это время ни одна разведка мира не смогла бы
подставить нам нужного человека. Слишком мало времени прошло. Поэтому он
отпадает.
— Я тоже так думаю.
— Но мог кто-нибудь незаметно оказаться на вашей
асиенде.
— Теоретически мог, но практически нет. Куда он потом делся?
Если даже сумел найти дом Альфредо, как потом этот убийца ушел с асиенды? Куда
он ушел? Нет, Гильермо, это невозможно.
Он отметил, что она, уже зная его имя, тем не менее называет
его по-прежнему старым именем. Бернардо даже удивила ее выдержка.
— Может, он еще здесь, — предположил он, —
может, он где-нибудь скрывается?
— Мы посмотрели все, — покачала она
головой, — мои люди обыскали все комнаты. Нигде этого неизвестного убийцы
нет.
— Может, все-таки кто-то из ваших людей?
— Остается только этот вариант, но я в него не верю. Я
знаю их всех много лет. И никто из них не мог совершить подобного ужасного
преступления. Никто, — тихо произнесла женщина.
— Кто стал начальником вашей охраны вместо Альфредо?
— Нет, — поняла его вопрос женщина, — этот
никак не подходит. Доменик был его лучшим учеником. Его родители находятся на
асиенде, полиция уже допрашивала и его. Доменик вчера весь вечер был дома с
родителями и молодой женой. Она ждет ребенка.
Бернардо замолчал. В такие минуты чувствуешь себя
беспомощным и жалким. Словно наглое преступление, оставшееся без
наказания, — вызов богу, основам мироздания, в идеале которых всегда лежит
порядок и целесообразность. Ненужное убийство Альфредо и безнаказанность его
убийцы заставляли страдать врожденное в каждом человеке чувство справедливости.
