Все трое офицеров понимали, что расчет на добровольную
отставку Фиделя Кастро не только наивен, но и противоречит всей их работе, при
которой подразумевались революционные, но контролируемые изменения на Кубе.
Разумеется, от власти отстранялась Коммунистическая партия Кубы и вместо нее к
руководству страной приходили умеренные социал-демократы. Их, правда, пока на
Кубе не было, но, согласно разрабатываемым планам, на эту роль должны были
претендовать либеральные коммунисты посткастровского времени. Примерно подобная
ситуация была и в большинстве прежних социалистических стран, где к власти
приходили бывшие коммунисты, довольно быстро менявшие красные знамена
большевиков на желтые флаги социал-демократов.
Наконец, на четвертый день их принял заместитель директора,
пожелавший ознакомиться с результатами их работы. Данченко коротко информировал
о проделанной работе, показал список кандидатур. Последней фразой он закончил
свое сообщение.
— Мы исходили, — невозмутимо сказал он, — из
ваших сообщений, что после третьего июня на Кубе не будет Фиделя Кастро. Все
последующие изменения даны с учетом этого фактора.
Генерал слушал не перебивая, стараясь вникнуть в механизм
принятых решений. Лишь когда весь доклад был полностью закончен, он кивнул
головой.
— Вы хорошо поработали, подполковник. Ваша группа
должна отрабатывать и оставшиеся кандидатуры с учетом возможного военного
вмешательства. Вы дали верный анализ происшедшего, но не учли главного. В
случае смерти Фиделя на остров хлынут сотни тысяч бывших эмигрантов,
ненавидящих прежнюю власть и способных внести серьезные корректировки в ваш план.
Вы меня понимаете?
— Мы построили и такой график вероятности, —
возразил Данченко, — но там слишком много неуточненных факторов. Кроме
всего прочего, мы не можем исключить и возможных последствий американского
вторжения на Кубу. В случае гражданской войны такое развитие событий
представляется нам наиболее вероятным.
Генерал нахмурился.
— Это как раз не самый лучший вариант. В таком случае
мы теряем на Кубе автоматически все наши станции электронного наблюдения. Вы
понимаете, как это для нас важно.
— Без сохранения Фиделя на острове это не
представляется возможным, — твердо сообщил Данченко.
— Вы убеждены в этом? — вдруг необычайно тихо
спросил генерал.
— Да.
— Это убеждение всей группы или ваше личное?
— Это убеждение всей группы, генерал. В случае насильственной
смерти Фиделя Кастро мы потеряем Кубу навсегда.
Наступило молчание. Заместитель директора мрачно посмотрел
на лежавшие перед ним бумаги. Потом негромко сказал:
— Продолжайте работать над анализом с учетом тех
событий, о которых я вам сказал. Внесите уточнения в график.
Список ваших кандидатур нужно расширить лидерами эмиграции,
которые наверняка захотят играть в будущем правительстве Кубы весомую роль. В
общем, поработайте над этим с учетом и этих факторов. Все свободны.
Когда все трое офицеров разведки вышли из его кабинета, он
минут десять сидел молча, словно решая для себя какую-то трудную задачу. Затем
решительно поднял трубку стоявшего слева от него телефона.
— Они у меня были, вы разрешите зайти?
— Да, прямо сейчас.
Заместитель директора Службы внешней разведки поднялся,
поправил свою короткую прическу и вышел из кабинета. В приемной директора его
уже ждали.
— Он вас ждет, — сказал секретарь, показывая на
двери. Генерал вошел в кабинет. Директор службы СВР был маленький полный мужчина
с несколько постным выражением лица. Он говорил обычно глухим, неприятным
голосом.
— Как анализ? — спросил директор.
— Как мы и предполагали. При всех вариантах в случае
его смерти там начинается хаос. Можно было бы контролировать положение в случае
его естественной смерти, но в случае убийства начнется неуправляемая реакция.
Это мнение всей группы. На Кубе возможны плановые изменения, но контрреволюция
сметет все, в том числе и наши станции.
Директор побагровел.
— Ваше мнение, что мы должны предпринять?
— Остановить группу «Чиновника», — твердо заявил
генерал, — они действуют по намеченному плану, и к третьему июня у них все
будет готово. Единственное, что мы можем сделать, — это дать приказ
остановить операцию.
— Поздно, — словно раздумывая, покачал головой
директор, — американцы уже запустили свою машину.
— Но все еще можно остановить, — продолжал
настаивать генерал, — мы теряем гораздо больше, чем они. Мы потеряем все
свои станции. Они, как обычно, в последний момент откажутся от своих слов.
Директор пожевал губами. Как опытный прагматик, он понимал,
что его заместитель прав. Но, как руководитель центрального аппарата, он
отвечал прежде всего перед Президентом. А тот поставил ему совсем другие
условия. И говорить о них заместителю было совсем не обязательно.
— Вы все варианты учли? — недовольно спросил
он. — Возможно, там были и другие факторы.
— Они даже смягчили ситуацию, — ответил
генерал, — там могут начаться такие события, что весь мир содрогнется.
Представляете злобу и ненависть тех, кто вот уже столько лет сидит в Америке,
лишившись своих земель и фабрик? А эмигранты? Там будет такой взрывной,
неуправляемый материал, что страшно подумать.
— Мы не можем отменить операцию, — глухо оборвал
его директор, — понимаете, не можем. Ни при каких вариантах.
Договоренность была на самом высоком уровне, мы ничего не можем сделать.
— Значит, вы считаете, что нам нужно продолжать
операцию?
Директор молчал. Он, отвернувшись, глядел в окно. Потом
нехотя выдавил:
— У вас есть другие предложения?
— Они были нашими самыми верными союзниками в
Америке, — напомнил заместитель, — нам больше никто и никогда не
поверит.
— Мы, генерал, обязаны проводить в жизнь курс нашего
руководства, — патетически сказал директор, и сам, поняв, как это
прозвучало фальшиво и неубедительно, молча сжал губы.
— А если это ошибочный курс? — спросил генерал.
— Это не нам решать, — сразу отрезал осторожный
директор.
— Я не понял, — встал подтянутый генерал, —
передать «Чиновнику», чтобы продолжал операцию «Мрак под солнцем»?
Директор опять молчал. Он смотрел куда-то в сторону.
Директор был раньше ученым и теперь вдруг с неожиданной ностальгией подумал о
своей прежней работе.
— Один умный американец, — вдруг глухо произнес
директор, не глядя на своего заместителя, — однажды сказал, что только
глупцы и покойники не меняют своих мнений. Вы меня понимаете?
У генерала дернулась левая щека. Он все отлично понимал.
Когда он вышел, директор, поднявшись со своего места, принялся ходить по
кабинету. Он знал, что настроения большинства сотрудников его ведомства будут
похожими, и столь негативная реакция на эту операцию, собственно, планировалась
с самого начала.
